– Не надо, Вань, ну не надо! Это все превратится в драму, я буду чувствовать себя сволочью, вечно виноватой, а ты станешь мучиться и обвинять меня. Ты хороший, замечательный, но не мой!

– А кто твой? – первый раз показал характер Иван, повышая голос. – Я давно понял, что сказочка о мифическом любовнике, с которым ты якобы встречаешься, это полная лажа, защита от приставаний мужиков!

– Заметь, я никогда не говорила, что он у меня есть! Вы сами, наши мужики на потоке, придумали, а я не опровергала и не подтверждала ваши догадки.

– И для чего тебе это надо? Значимости себе добавить, престижу, загадочности? Мы уже третий год учимся вместе, и ты ни с кем ни разу не встречалась, не только с нашими, институтскими, вообще ни с кем!

– Мне кажется, что это мое дело! – разозлилась Юлька.

– Может, ты лесбиянка? – поинтересовался Ваня.

Юлька медленно поднялась со стула и тихим, презрительным тоном сказала:

– А ну пошел вон отсюда!

Ваня понял, что лоханулся, перегнул, стал извиняться заискивающе-просящим тоном:

– Юльк, ну извини, я пошутил! Само как-то вырвалось!

– Все, Вань, в сад! На выход!

Юлька, подталкивая его в спину, не слушая никаких оправданий и Ваниного лепета, вытолкала гостя за дверь.

На следующий день Ванечка не сидел с ней рядом на лекциях. А еще через два дня к Юльке «подкатила» известная на весь институт и за его пределами Сонечка, активная и устойчивая в своей нетрадиционности лесбиянка.

– Милая, – томным голосом протянула она, – что же ты молчала так долго?

– Сонь, ты ошиблась адресом, я не по этим делам, – ответила Юлька.

– Да? – удивилась Сонечка. – А я слышала другую информацию.

– От кого? – быстро спросила Юлька.

– Да все говорят! Может, встретимся вечером? Тебе понравится!

– Сонь, я натуралка, уж извини, если расстроила.

– Жаль, – опечалилась Соня. – Если передумаешь, знаешь, где меня найти.

И она неохотно отошла.

Слухи о Юлькиной «розовой» сексуальной направленности, активно раздуваемые Ванечкой, разнеслись по родному заведению с быстротой лесного пожара.

Вот вам и тихий интеллигент!

Другая девушка, будь она на Юлькином месте, скорее всего, расстроилась бы ужасно и постаралась восстановить репутацию, оправдываясь перед подругами и друзьями. Наверняка бы плакала, доказывая свою непричастность к обвинениям, или попыталась спрятаться, уехать, забиться в угол, переждать, пока сплетни утихнут сами собой.

Но только не Юлька!

Испытав на себе все прелести «славы» дурного тона – косые взгляды, перешептывание и хихиканье при ее появлении и даже интимное поглаживание по попке, разумеется, девицами, – Юлька в свойственной ей манере пресекла слухи и сплетни на корню.

Перед общей лекцией, на которой присутствовал весь их курс, она подошла к преподавателю и попросила у него пару минут, чтобы сделать объявление.

– Прошу, Раскова, – разрешающим жестом указал ей на кафедру преподаватель, и близко не подозревавший, что дальше последует.

– Благодарю, – очень вежливо ответила Юлька.

Придвинув стул к длинному преподавательскому столу, она постелила целлофановый пакет на него и, воспользовавшись стулом, как ступенькой, встала на стол, естественно, тут же завладев вниманием всей аудитории.

– Дамы и господа! – обратилась она к народу.

В аудитории раздались смешки, выкрики, но Юлька держала паузу и дождалась полной заинтересованной тишины.

– Спасибо, что обратили на меня внимание! Итак, с прискорбием для некоторых из барышень и к радости, я надеюсь, многих юношей, присутствующих здесь, сообщаю: я не лесбиянка, увы! И, чтобы не возникло иных вопросов, признаюсь также, что и не садо-, не мазо-, и не все остальное, может, тоже увы! Я самой обычной сексуальной ориентации. Может, я и зря отказываюсь от экспериментов в этом вопросе, руководствуясь исключительно нетленным учением «камасутры», но меня вполне устраивает моя сексуальная ориентация.

В аудитории раздался дружный одобрительный смех. Юлька подняла руку, требуя тишины.

– Мне очень жаль, что некоторые представители мужского пола трудно переносят отказ, превращая свое разочарование в сплетни и наговоры на отказавшую даму. Но мы, девушки, такие терпимые, все понимающие и всегда снисходительны к мужским слабостям. Правда, девочки? Это все, что я хотела сказать.

Юлька повернулась, чтобы спуститься с пьедестала, но остановилась и снова обратилась к аудитории:

– Ах, да! Чуть не забыла! Прошу простить меня великодушно. Это относится к тем, кого я лишила такого прекрасного и смачного повода для сплетен!