В чаще колдун почувствовал движение Даждя, но не успел ничего предпринять. Даждь вскинул руки — и мощный порыв ветра сбил с ног всех нападающих, откатывая их к дальнему краю поляны легко, как клочья сена. Вихрь прорвался в чащу и зацепил колдуна, сбив его с ног. Пользуясь моментом, Даждь повторил жест, взывая к силам земли и воды — и мимо него пронеслись две белые тени, за ними еще две и еще…

Поляна заполнилась волками, чья снежно–белая шерсть вспыхивала золотистыми искрами, и глаза, казалось, излучали пламя. С рычанием звери набросились на наемников, не давая им взяться за оружие. Заблестели оскаленные клыки — и вот уже кто-то с воплем схватился за прокушенное плечо, а другой удушливо захрипел в сдавливающих горло челюстях.

Льющаяся кровь заставила нападавших забыть о приказе. Бросая оружие и раненых, они кинулись врассыпную. Вслед за ними мчались волки. Обгоняя воинов, они нацеливались на источник враждебных чар, и вскоре Даждь почувствовал, что колдун дрогнул и отступил.

Даждь не опускал меча до тех пор, пока не понял, что поблизости не осталось ни одного живого врага, а уцелевшие удирают без оглядки. Только после этого он уронил руки, отпуская волков, и осмотрелся.

На поляне всюду валялись тела наемников. Труп единственного павшего волка уже таял, превращаясь в туман, из которого и был создан. Затоптанный костер еще дымился. Перепуганные лошади жались друг к дружке. Подле них на земле сидел Гамаюн, раскинув крылья. Лицо, шея, грудь и когти его были перепачканы кровью.

Опираясь на меч, Даждь отер рукавом лоб — с годами подобные упражнения становились для него все труднее. Он взмок — порванная на боку рубаха липла к телу.

Встретившись взглядом с Гамаюном, Даждь направился было к нему, но в это время тихий стон привлек его внимание. Мысленно ругая себя, Даждь отложил меч и склонился над Дунаем.

Несмотря на страшную рану в груди, тот был еще жив. Кровь пузырилась на его губах при каждом вздохе, но витязь поднял на Сварожича мутнеющий взор и попытался улыбнуться.

— Прости, — еле слышно прохрипел он. — И прощай…

Рядом жалобно всхлипнул Агрик, прячась за щитом умирающего. Он так и не выпустил из рук его оружия, и Дунай поискал отрока глазами.

— Агрик, — позвал он одними губами, — малыш… Где ты?

Отрок упал перед ним на колени и торопливо протянул воину меч.

— Я здесь, — сказал он. — Вот, возьми…

— Нет… — Дунай закашлялся, и кровь потекла у него изо рта, заливая бороду. — Оставь себе… Носи мой меч и щит… В память, как сын…

Отшатнувшийся Агрик судорожно стиснул рукоять меча, прижав его к груди.

— Прости меня, — опять молвил Дунай уже Даждю. — Из-за меня все… Я тайком уехать хотел, да вот как оно обернулось… Умираю я…

— Нет. — Даждь горячо стиснул плечи воина. — Ты будешь жить — я исцелю тебя!

— Поздно. — Глаза Дуная закрылись. — Конец мне… Жены вот, жаль, не спас…

Словно проснувшись, Даждь выпрямился.

— Я сделаю это за тебя, — воскликнул он. — Ты нам жизнь спас, я должен отплатить тебе за добро. Скажи, куда ехать, где найти ту пещеру?

— Не трудись, брат… Видать, не судьба… Грех на мне великий, из-за него все… Слушай! — вдруг рванулся он вверх.

Даждь мигом обхватил его за плечи, помогая сесть.

— Говори! Что ни скажешь — все исполню, — пообещал он.

Глаза Дуная запали, голос ослаб, но произнес он на удивление твердо:

— Я помню, что ты говорил.., предсказано тебе чару наполнить, чтоб оживить ее… а чем — не сказано… Так ты, брат, вот что — отвори мне кровь… Мне все одно не жить, а она пусть тебе послужит… Авось и сгодится на что… Исполнишь?

Удивляясь услышанному, Даждь не смог ответить. Он во все глаза смотрел на лицо Дуная и заметил, как тот перестал дышать.

Из оцепенения Даждя вывел Гамаюн. Подковыляв ближе, он заглянул в лицо Дунаю и молвил:

— Умер. Что думаешь делать, хозяин?

— А что надо? — откликнулся Даждь.

— Он кровь свою тебе отдал. Возьми ее, пока не поздно.

— Да ты что? Ты думаешь, что говоришь? Как я могу? Зачем?

— Воля умирающего должна быть исполнена, — непреклонно заявил Гамаюн. — Ты сам клялся ему.

Взгляды их встретились. Гамаюн сердито встопорщил перья, но Даждь вдруг опустил глаза и кивнул Агрику:

— Принеси чару!

Агрик сорвался с места.

Тем временем Даждь уложил тело Дуная на траву и, дождавшись, пока отрок принесет Грааль, одним движением вырвал дротик из груди мертвого.

Словно ожидавшая этого момента, густая темная жидкость хлынула наружу, подчиняясь немому призыву чародея. Агрик, не в силах вынести страшного зрелища, отвернулся, закрывая лицо руками. Кровь вмиг наполнила чару до краев, но прежде, чем Даждь поверил в удачу, она вся ушла — на сей раз не оставив даже капли на дне.