Сборник составляют: портрет Вадима Баяна работы Маяковского, космопоэма Вадима Баяна «Вселенная на плахе», два стихотворения Бориса Поплавского и заметка Марии Калмыковой.
Печатать разрешено Сев. Отд. Госиздата
Вадим Баян. Рисунок Владимира Маяковского
Вадим Баян
Вселенная на плахе
Борис Поплавский
Герберту Уэльсу
Мария Калмыкова
Авангард мирового духа
Молния войны лизнула человечество своим языком — и оно зашевелилось. Вздувшаяся Россия сбросила свою старую скорлупу, железная Германия переменила свою маску и вся Европа подернулась новой гримасой. Фейерверк революций прогулялся по лицу земли и на горизонте мира брызнули протуберанцы новых зорь. Новый уклад человеческой жизни раскидался капризным узором в воображении и ждет своих мастеров. Но авангард мирового духа — поэты. Бесконечно упорная армия безумцев неудержимо таранит цитадель неизвестного и разрывает дорогу к Солнцу. Выброшенные культурой, они «ведут за узду человечество» и покорное животное молится своему Пророку. На грудах мировых событий возникает группа титанических поэтов. Как бы из огня и дыма выростает монументальная громада Маяковского, гремящего бурей воплей. Его поэма «Война и мир», как Горгона, распространяет свою власть и окаменяет головокружительными образами.
Дыхание гения охватывает железным ураганом и уносит в лабиринт величайших настроений:
«Дымами и боями охмеленная земля», «подвешенная люстрой в небо зажженная Европа», разгул «быкомордой и массомясой оравы».
«Нет, не стихами! Лучше язык узлом завяжу Чем разговаривать!»Возмущенный ураганом безрассудных смертей он, задыхаясь, хрипит:
«Вытеку срубленный, но кровью выем Имя „убийца“, выклейменное на человеке!» «Война! довольно! уйми ты их! Уже на земле голо!» «Каждый ненужный даже, Должен жить. Нельзя ж его В могилы траншей и блиндажей Вкопать заживо!»Фигляр и кривляка в жизни, он выступает, как величайший гуманист и воплощает в себе преступное человечество:
«Каюсь: я один виноват. В растущем хрусте ломаемых жизней. В христиан зубов резцы вонзая, Львы вздымали рык. Вы думаете — Нерон, это Я Маяковский, Пьяным глазом обволакивал цирк». «Люди! дорогие! Простите меня! Всех окаяннее, пока не расколется, Буду лоб разбивать в покаянии!»И в огневорот мировых революций с грохотом падает последнее эхо:
«Земля еще подымет голову!» «Там, за горами горя Солнечный край непочатый! За голод, за мора море Шаг миллионный печатай!»Но вот на дымных развалинах взорванной литературной Бастилии, на хаосе «великой маяковщины» вздымается титаническая фигура Вадима Баяна, выдыхающего океан громовых пророчеств. «Как некий Зверобог», он шагает «по трапециям млечных путей», «чтоб куда-нибудь выкрикнуть гранитные громы, чтоб лихорадились у времени пульсы, чтоб химерней вжирались вечности гольфштромы». Как грошевый апельсин, он сжимает гниющую землю, бросает ее в помойную яму вселенной и «по трупам веков в хороводы тысячелетий» тащит свое сердце, «большое, как Африка»: