– Мистер Морто! – с облегчением закричал Пел-вис, когда Флинт дохромал до него. – Слава Богу! Я думал, что этот убийца…

– Заткнись и лезь в машину! – рявкнул Флинт. – Двигай своим толстым задом!

Сам Флинт плюхнулся за грудь, включил зажигание и вдавил педаль газа; Пелвис едва успел втиснуть свое толстое тело на пассажирское сиденье. Флинт развернул “кадиллак”; луч единственной фары осветил фигуру женщины у машины. Флинт успел краем глаза заметить, что ее сын тоже выбрался из кабины, и теперь они стояли, держась за руки. С лицом, перекошенным от ярости. Флинт бросил свой автомобиль в погоню.

– Я испугался, что он вас убил вас! – прокричал Пелвис сквозь поток горячего воздуха, врывавшегося в окно. На его коке не дрогнул ни один волосок. Мам-ми выбралась из объятий хозяина и перебралась с переднего сиденья на заднее; ее высокий лай острыми когтями вонзался в основание черепа Флинта. Рука Клинта все еще наносила удары по воздуху, злобная, как пляшущая кобра.

– А как этот малый пытался меня сбить? – вновь заорал Пелвис. – Если бы я вовремя не увернулся, то сейчас выглядел бы как большая старая вафля! Но я его надул! Я бросился в одну сторону, он свернул в другую, а я опять в прежнюю и так продолжал прыгать туда-сюда. Вы же видели это, верно? Когда он пытался меня задавить…

Флинт прижал правый кулак к губам Пелвиса. Мамми ухватила зубами Флинта за рукав и глухо зарычала, но он не обратил на нее внимания.

– Клянусь Богом, – взорвался Флинт, – если ты не заткнешься, я выброшу тебя прямо здесь!

– Молчу. – Пелвис поймал Мамми и вновь перетащил к себе, С большой неохотой она выпустила рукав Флинта. Тот вновь положил обе руки на руль: стрелка спидометра, подрагивая, приближалась к шестидесяти.

Впереди, на расстоянии в четверть мили, метались из стороны в сторону задние огни микроавтобуса.

– Вы хотите, чтобы я замолчал, – сказал Пелвис с чувством оскорбленного достоинства, – но все, что для этого вам было нужно – это попросить меня более дружелюбно. Нет нужды затыкать мне глотку только потому, что я рассказываю, как смотрел в лицо Смерти и…

– Эйсли. – Слезы разочарования обожгли глаза Флинта, и он сам себе удивился; он уже забыл, когда последний раз плакал. Его нервы звенели, как сигналы тревоги, а стрелка спидометра перевалила за шестьдесят пять, и дряхлый кузов “кадиллака” жалобно заскрипел. Зато расстояние между ним и добычей быстро сокращалось.

Дэн до отказа вдавил в пол педаль газа, но больше из двигателя ничего нельзя было выжать. В боковое зеркало Дэн видел, как одноглазый “кадиллак” пристроился ему в хвост, и напрягся в ожидании столкновения. Впереди замигал светофор. У Дэна не было времени на раздумья; он резко вывернул руль влево. Микроавтобус нехотя подчинился ему, и его рваные покрышки перевалили через бордюр тротуара, “кадиллак” успел задеть его по касательной, посыпались искры. А потом “кадиллак” пролетел мимо, на перекресток.

– Держись! – закричал Флинт и ударил по тормозам. Но “кадиллак” был слишком тяжел, чтобы остановиться сразу. Пелвис вцепился в Мамми, которая пыталась снова запрыгнуть на заднее сиденье, полагая, что там безопаснее. Флинт развернулся – горький дым от подгоревших покрышек поплыл над перекрестком – и бросил “кадиллак” в кривой переулок, вдоль которого стояли кирпичные домики с аккуратно подстриженными лужайками и невысокими деревянными заборами. Он повсюду высматривал дичь, но нигде не было видно задних огней микроавтобуса. От переулка во все стороны разбегались другие переулки и улочки; Ламберт наверняка свернул в одну из них – но в какую?

– Я найду тебя, сукин сын! – сквозь зубы прошипел Флинт, сворачивая на очередную улочку. Там тоже было темно.

– Он исчез, – заметил Пелвис.

– Заткнись! Слышишь? Просто закрой свой рот!

– Констатирую факт, – сказал Пелвис.

Флинт повел ревущий “кадиллак” к следующему перекрестку и там свернул налево. Его ладони были мокрыми, по лицу градом катился пот. Рука Клинта вырвалась наружу и заколотила его по подбородку;

Флинт грубо ее оттолкнул. Он свернул направо – взвизгнули шины – и оказался в похожем на лабиринт жилом районе. Во всех направлениях разбегались улицы. Спина у Флинта болела, ныло запястье, в висках тяжелым молотом стучала кровь. Он чувствовал во рту медный вкус страха. Флинт еще раз свернул направо, и у него екнуло сердце.

На расстоянии трех кварталов виднелась пара красных огней.

Флинт с такой силой вдавил акселератор, что “кадиллак” рванулся вперед, как ошпаренная собака. Он хотел обогнать Ламберта и отрезать ему путь. Но в следующее мгновенье радость Флинта сменилась ужасом. Единственная фара выхватила из темноты не старый ржавый микроавтобус, а новенький “шевроле-кепрайс”. На его багажнике серебристыми буквами было написано: ПОЛИЦИЯ АЛЕКСАНДРИИ.

Флинт нажал на тормоза. Тысячи возгласов, поминающих Бога, Иисуса и мать его Марию, безумными колоколами зазвенели у него в голове. Завизжали и задымились покрышки, когда водитель полицейского автомобиля газанул, чтобы, избежать столкновения.