— Далеко собрались? — Никита Сергеевич, не меняя выражения лица, зачем-то сунул руку в стол.

— Эмм… Как бы это при даме… А! Носик попудрить.

С этими словами я вежливо поклонился и попробовал открыть дверь. Нет, это был отнюдь не внезапный приступ сумасшествия, вызванный погоней и свежими переживаниями. Просто хозяин кабинета вел себя так свойски и непринужденно, что я подумал: а почему бы и нет? Если он такой душка и демократ… Выйду в туалет, а там посмотрим, по обстановке….

Дверь была заперта. Вот ведь странно! Только что из кабинета совершенно свободно вышли гончие, и после этого никто к ней не прикасался. Я покрутил в разные стороны бронзовую ручку — никакого эффекта.

— Александр, этот замок стоит больше, чем ваша зарплата, — Никита Сергеевич вынул руку из стола и приятно улыбнулся. — Так что попрошу без экспериментов, хорошо?

— То есть выйти…

— Нет-нет, выйти можно. Просто надо немного подождать, сейчас придут. Видите ли, у нас не принято гулять без сопровождающих. Кстати, важный вопрос: клаустрофобией не страдаете?

— Здоров как бык, — я гордо выпятил грудь и покосился в сторону дамы. — И физически, и морально.

— Очень хорошо, — одобрительно кивнул Никита Сергеевич. — Это снимает множество проблем.

Через несколько секунд дверь распахнулась: на пороге стояли двое крепышей в штатском.

— В «стакан», — все тем же дружеским тоном распорядился хозяин кабинета. — До особого распоряжения.

Крепыши молча приняли меня в свою компанию (руки не заламывали и без наручников тоже обошлись, но следовали рядом, напористыми неотступными тенями) и отвели в небольшое помещение, располагавшееся в конце коридора.

В помещении, помимо входной, было еще четыре двери — все на одной стороне, очень близко друг к другу, как в кабинках вокзального туалета. Один крепыш открыл крайнюю справа дверь, второй экономно улыбнулся мне и приглашающе плеснул ручкой: добро пожаловать, господин хороший.

За дверью в самом деле была кабинка, но почему-то совсем без ватерклозетного фаянса, и, в отличие от подобных приспособлений в общественных местах, — сплошная, от пола до потолка. Вот так с ходу технологию местной уборной я не раскусил, но отказываться не стал: во-первых, просят вежливо, без нажима, во-вторых, я ведь, собственно, за этим и вышел из кабинета, по крайней мере, декларативно.

Я зашел в кабинку, крепыши закрыли за мной дверь и удалились. Спустя секунду послышался негромкий стук входной двери, я понял, что в помещении, кроме меня, никого не осталось, и приступил к исследованиям.

Дверь и стены кабинки были обиты плотным материалом, похожим на дерматин, под которым, судя по ощущениям, был толстый слой пористой резины. Нигде ничего не выступало, ни кнопки, ни крючка, ни даже какого-нибудь завалящего лишнего бугорка. Над дверью, высоко под потолком, виднелись мелкие круглые отверстия, очевидно, для вентиляции. В потолок был вмонтирован крохотный матовый плафон, такой же экономный, как улыбка одного из крепышей: в кабинке царил полумрак.

Более в этом мягком «пенале» ничего не было. Я, конечно, не архитектор, но очень быстро понял: это не туалет!

Сделав такой вывод, я попробовал открыть дверь.

Дверь была заперта. Я принялся стучать по обивке, сначала ладошкой, затем кулаком — все было тщетно, получались мягкие приглушенные звуки, которые в коридоре наверняка никто не услышит.

Тогда я начал кричать:

— Товарищи! Господа! Или как вас там?! Люди! Вы неправильно поняли команду! Меня нужно было отвести в…

Тут я вспомнил распоряжение Никиты Сергеевича: «…в стакан». Верно, насчет туалета задачу никто не ставил. И хотя эта кабинка — явно не стакан, но… Черт, это что же, здесь вот так принято шутить?!

Вволю наоравшись, я примолк. Никто не шел на мой зов, я понял, что надрывать голосовые связки бессмысленно, и попробовал сконцентрироваться на поисках вариантов выхода из ситуации. Или из проклятой кабины — в данном случае это было одно и то же.

Приложив некоторые усилия, я убедился, что выбить дверь плечом не удастся: в кабинке было очень тесно, ни присесть, ни развернуться, ни набрать амплитуду для хорошего рывка. Здесь можно было только стоять или зависнуть нараскоряку, упершись коленями в одну стену, а спиной в другую.

Опробовав неприятную во всех отношениях роль зажатой в штабеле пальмовых бревен анаконды, я притих и попробовал бесстрастно проанализировать ситуацию.

Так, и что же это у нас получается?

Если я здесь… Угу… А они там… И ни фига не слышно… Ага… А команда дана «до особого распоряжения»… И когда будет это особое, одному черту известно… А если, допустим, война, мобилизация, метеоритный дождь, роковая находка бозона Хиггса, инсульт или просто внезапный припадок ретроградной амнезии?! Нет, не у меня, а у Никиты Сергеевича…