— Нет! — приказал мальчишка. — Не убивайте его! Бросьте его в темницу. Что касается Хельбы, внесите ее внутрь!

Но… В этот момент огромный кот, очень черный, свирепо блестя глазами, выпрыгнул из-за спины второго юного короля и подбежал к телу Хельбы, которая без всякого сомнения казалась совершенно мертвой. На одно мгновение Сент-Хеленс почувствовал на себе пронзительный взгляд желтых глаз и услышал самое злобное и громкое кошачье шипение, какое ему приходилось слышать в своей жизни. Затем кот вспрыгнул на труп, вдыхая и выдыхая воздух прямо в мертвые губы Хельбы.

Неожиданно кот весь закостенел. Затем рухнул, словно пустой черный мешок с костями. Чернота осталась там же, где была; казалось даже, что она постепенно расплывается, но в этот момент солдат дернул Сент-Хеленса за руку.

Теперь здесь уже два трупа, подумал он. Колдуньи и ее друга. Но что бы он о ней и думал, он знал, что колдунья спасла ему жизнь.

Солдаты увели его прочь.

Ломакс успокоил своего молодого жеребца, глядя на шеренгу уцелевших в последней битве. Кроме Сент-Хеленса, они потеряли только дюжину, но еще двадцать были ранены достаточно серьезно, и их требовалось отослать домой. Остальные, как определил Ломакс, собирались снова пересечь границу. Но сперва требовалось уладить совсем другое дело.

— Так! Кто сделал это! Кто выпустил арбалетную стрелу?! Кто нарушил перемирие?!

Никто не отвечал. Все германдцы оставались безучастными, а наемники были заинтересованы, но не совсем понимали, в чем дело. Судя по их внешнему виду, никто в этом не был виновен.

— Филипп, а ты… — он собирался спросить его «видел, кто сделал это?», но мальчишка прервал его.

— Да, я сделал это! Я сделал это! Я тот, кто это сделал!

— ТЫ! Но почему? — его голова шла кругом, когда он спрашивал.

— Сент-Хеленс играет в шахматы! Он знает, как вывести из игры черную королеву!

— Ты убил его! Ты виновен в его смерти!

— Он мой самый лучший друг! О, Ломакс, пожалуйста, пожалуйста, повесь меня, как он просил!

Ломакс задрожал.

— Ты что, в самом деле…

— Пожалуйста. Я сделал это ради него. Ради нас всех, для того, чтобы мы могли победить. Точно также, как и тогда, когда Келвин уничтожил Мельбу в Аратексе.

— Проклятье! — без всякого энтузиазма произнес Ломакс, скривившись от душевной муки. Парень и впрямь думал, что все это только игра! Несомненно, он думал, что впоследствии все мертвые просто-напросто проснутся и снова будут жить, готовые возобновить игру. Детство!

— Пожалуйста, — повторил Филипп. — Это была последняя просьба моего самого лучшего друга. Он был не только моим лучшим другом — он был моим единственным другом.

Ломакса трясло, и он не мог унять эту дрожь.

— Ты что, вправду хочешь, чтобы я отдал такой приказ? Ты и впрямь хочешь, чтобы тебя подвесили за шею, чтобы ты задохнулся, а твои глаза выпучились бы и вылезли наружу? Ты хочешь умереть?

— Да.

Он обдумал это. Несмотря ни на что, Филипп ему нравился. Хотел бы Сент-Хеленс его смерти? Сент-Хеленс спас от смерти бывшего номинального короля Аратекса, игрушку в руках Мельбы, и относился к нему как к другу. Может ли он сейчас выполнить приказ Сент-Хеленса?

— Нет! — решительно сказал он. — Это было бы слишком легко для тебя! Ты должен вместе с нами вернуться в Канцию! Тебе придется сражаться с врагом и искупить таким образом то, что ты сделал!

— О, спасибо тебе, спасибо тебе, мой добрый дорогой друг!

Это из-за того, что он отказался от мысли повесить его, или за то, что решил назначить ему более тяжелое наказание? В глазах мальчишки стояли слезы, но в его голосе был слышен отзвук тщательно скрываемого торжества. В какую же игру он играет на самом деле?

Что ж, реальность битвы вытрясет все это из него, если он не будет убит сразу же.

Сент-Хеленс, подумал Ломакс, и это прозвучало почти как молитва, я обещаю тебе, что ты будешь отомщен, пусть даже для этого потребуются все наши жизни!

Фантомов больше нет, подумал Мор. Они перестали появляться и исчезать в разгар битвы. И все же его люди проигрывали это сражение, проигрывали безнадежно и без всякого участия колдовства.

Он прикончил колландца, с которым сражался, и развернул лошадь. Кругом валялись мертвые и умирающие, ход боя и впрямь складывался не в их пользу.

Ему не хотелось делать это, но альтернативы не было. Он поднес рожок к губам и протрубил сигнал к отступлению.

Их единственным утешением, подумал он, служит то, что в лесу растут кровяные плоды для лечения раненых. До того, как закончится эта война, магический плод спасет множество жизней.

Мрачно думая о лазарете, который необходимо немедленно устроить, Мор развернул лошадь. Хорошо, что лес с кровяными плодами был достаточно близко.

Зоанна всмотрелась в свой кристалл и засмеялась самым отвратительным смехом, который Рауфорт нашел замечательно завораживающим и от которого его пробрал восхитительный озноб.