Но Ферн увидела в глазах Данте безрассудную решимость и поняла, что его ничто не остановит. В ужасе наблюдала она, как он начал подниматься по лестнице, окутанной клубами дыма.

К этому времени прибыли две пожарные команды. Увидев, что происходит, пожарные примчались с раздвижной лестницей и установили ее у стены дома. К счастью, она оказалась длиннее первой, но, когда Данте предложили перелезть на нее, он покачал головой и вновь устремился вверх.

Он добрался до последнего балкона, но тут удача отвернулась от него. Кованое ограждение вывалилось из крошащейся кирпичной кладки. Толпа замерла, когда Данте повис на решетке, не имея, казалось бы, ни малейшего шанса спастись. Пожарные передвигали лестницу, пытаясь установить ее поближе к нему. Сердце Ферн ушло в пятки. Она не могла смотреть на это, но и отвернуться была не в силах.

А Данте с силой оттолкнулся от стены, раскачался и полез по шатающемуся ограждению вверх, медленно приближаясь к окну, где тряслась от страха собака.

Наконец ему это удалось, но, когда он протянул руку, песик исчез в доме. Данте подтянулся, забрался внутрь. В следующую секунду послышался грохот. Из окна вырвался клуб дыма, и над улицей повисла пугающая тишина. Он погиб. Наверняка. О боже!

Ферн спрятала лицо в ладони, отчаянно молясь. Он не может умереть. Не должен.

И вдруг раздался торжествующий вопль:

— Вон он!

Данте появился в другом окне, чуть дальше, с собачкой в руках. Теперь он был ближе к раздвижной лестнице, на верхушку которой уже взобрался пожарный, готовый принять у него животное.

Все почти закончилось. Данте дотянулся до лестницы и начал спускаться. Еще чуть-чуть — и он будет в безопасности.

Но потом что-то случилось. Данте застыл, вцепившись в перекладину. Глаза его закрылись, голова свесилась вниз.

— О боже, он потерял сознание, — прошептала Ферн. — Это из-за дыма.

Пожарный передал собаку своему коллеге, затем поднялся к Данте, встал так, чтобы поймать его, если тот упадет, и протянул руку.

К всеобщему облегчению, Данте, кажется, вышел из транса и огляделся. В конце концов, медленно спустился вниз. Когда он поставил ноги на землю, толпа снова радостно завопила. Он тряхнул головой, приходя в себя, забрал у пожарного собачку и понес ее ребенку, кричащему от восторга.

Если толпа раньше бурно приветствовала Данте, то сейчас люди взревели от восторга. Человек, который рискует собой ради ребенка, — герой; человек, который точно так же рискует ради собаки, — прекрасный безумец.

«Да, безумец», подумала Ферн, стараясь утихомирить бешено колотящееся сердце. Толпа пыталась качать Данте, но он предпочел сбежать.

— Пойдем, — сказал он, хватая ее за руку.

Данте и Ферн с трудом выбрались из толпы и неслись, пока не заблудились, а их восторженные преследователи остались далеко позади.

— Где мы? — спросила она.

— Какая разница? Где-то.

— А где машина?

— Где-то. Какое это имеет значение?

— Будь же разумным, — рассмеялась Ферн.

— Не буду. Зачем? Когда это было разумно — быть разумным?

— Для тебя никогда, теперь я это понимаю, — нежно проговорила она. — Идем.

— Как скажешь.

Взяв Данте за руку, Ферн привела его в маленькое кафе со столиками на тротуаре, где они присели отдохнуть на солнышке.

— Мне это необходимо, — признался Данте, — после дыма. А еще мне необходимо выпить, но, полагаю, лучше не стоит, поскольку я поведу машину, когда мы найдем ее. — Он засмеялся. — Где ее искать? С чего начнем?

— Я помню улицу. Не беспокойся.

Когда официант принял заказ, Данте откинулся назад, глядя на нее. Взгляд его был отстраненным.

— Данте, бога ради, — взмолилась Ферн, снова беря его за руку, — вернись на землю.

— Я уже сделал это.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Ты витаешь где-то в космосе. Вернись вниз, на родную планету.

— Для чего? Мне там нравится. Лучше поднимайся ко мне. Тут здорово. Мне еще никогда не было так весело.

— Весело? Ты же мог умереть!

— Что ж, самые невероятные вещи могут оказаться веселыми, если посмотреть на них правильно.

— Ты мог умереть, — медленно повторила она.

— Но не умер же. Мог, но не умер. Разве ты не понимаешь? Это был замечательный день.

— Как ты можешь так говорить? — взорвалась Ферн. — Пойти на такое безумие! Спасти ребенка — да, это чудесно. Но точно так же рисковать ради собаки — о чем ты только думал?

— Я люблю собак. И малыш был бы убит горем, если бы его собачка сгорела.