«Центры» пытаются запереться от периферии. Сооружаются заграждения. Граница вновь на замке. Но поток остановить уже нельзя. Миллионы отчаявшихся людей, на которых дааят другие, еще более отчаявшиеся, преодолевают любые препятствия. Они организуются, научаются сопротивляться, осознают свои интересы и права.

За мирными переселенцами приходят воины. Чем больше «цивилизация» закрывается от варварского нашествия, тем чаще и жестче столкновения. И вот уже силы центра не способны удерживать натиск периферии. Цивилизация рушится. Варвары остаются наедине с самими собой. Они утратили прежнее уважение к собственным традициям и ценностям, но уже не верят и в показавшую «слабину» цивилизацию. Ведь цивилизация была привлекательна для варваров своими победами. Именно из-за этих побед проигравшие сочли себя существами низшего порядка, перестали верить в собственных богов.

Теперь это в прошлом. Цивилизация создала варваров, варвары разрушили цивилизацию. Наступают темные века.

Кpax цивилизации происходит там, где нет альтернативы. Обесценив свою собственную жизнь, признав свой исторический опыт бессмысленным и «тупиковым», мы не только лишили себя шанса действительно реформировать свое общество, придав ему новый динамизм. Мы поставили под вопрос и будущее западной цивилизации.

Но, может быть, все не так уж мрачно? Прогнозы по поводу «заката Европы» делались уже не раз, а Европа продолжает развиваться. Но не надо забывать, что после того как Шпенглер предрек упадок европейской цивилизации, в Европе разразились мировые войны, революции, возник фашизм. Задним числом можно радоваться тому, что цивилизация, пережив потрясения и кризисы, уничтожив миллионы людей, все же оказывается способна омолодиться. Но для тех, кто живет в периоды катастроф, это малое утешение.

Почти всю ночь бушевал шторм, и почти всю ночь, лежа на широкой кровати рядом с матерью, девочка напряженно прислушивалась. В тонкие деревянные доски хижины хлестали потоки дождя, то и дело вспыхивала молния, комнатенка на долю секунды освещалась сквозь щели в ставнях, и следовал оглушительный удар грома.

Вода гулко капала на пол — видимо, крыша опять прохудилась. К утру земляной пол хижины превратится в раскисшее болото, и мать будет в ярости. Починить крышу самой матери не по силам, а нанять плотника не по средствам.

В последнее время мать все чаще говорила, что скоро шторм сметет хижину, и тогда они отправятся навестить отца. Хотя имя отца звучало чуть ли не всякий день, помнила его девочка весьма смутно.

От очередного порыва ветра угрожающе затрещали хлипкие ставни, зашелестела промасленная бумага, заменяющая оконные стекла. Девочка не на шутку испугалась, мать же по-прежнему безмятежно посапывала. Штормы здесь не редкость, и давно уже не нарушают сон женщины. Памятуя о вспыльчивом нраве матери, девочка не решалась потревожить ее по пустяку.

Вспыхнула молния, и почти одновременно прогрохотал громовой раскат; стены вновь прогнулись и заскрипели. Девочка, поежившись под колючим шерстяным одеялом, подумала: не этой ли ночью они с матерью отправятся навестить отца.

Но хижина выдержала, не рухнула, шторм мало-помалу унялся, дождь прекратился, и комната погрузилась в темноту и тишину.

Девочка потрясла мать за плечо.

— Что? — спросонья спросила та. — В чем дело?

— Шторм кончился, ма. Женщина поднялась.

— Одевайся, — велела она, на ощупь разыскивая в темноте одежду.

До рассвета оставалось еще не меньше часа, но на берег надо было успеть как можно быстрее. Штормы нередко разбивают заплывшие далеко в море рыбачьи лодки, а порой даже торговые суда. Если выйти на берег сразу же после шторма, то можно подобрать много полезных вещей. Однажды они даже нашли нож с зазубренным металлическим лезвием и, продав его, досыта наедались добрые две недели. Девочка давно уяснила, что дожидающимся рассвета лентяям не достается ровным счетом ничего.