— Я не напугана, — проскрежетала она. — Я злюсь, злюсь потому, что ты не оставила меня в покое, когда я попросила тебя об этом.

— Послушай, дитятко! Я не телевизор, который можно включить и выключить. Я могу наплевать на разговор с твоими дедушкой и бабушкой — они настолько не в себе, что ничто из того, что я могла бы сделать, не повлияет на них. Но все и каждый на «Гумбольдт кэмикел» врут мне в глаза насчет тех, с кем работала твоя мать, то есть насчет двоих, один из которых, очень вероятно, был твоим отцом. Я просто не могу допустить этого. И то, что они говорят, — отнюдь не пустяк: все они изобретают абсолютную ложь относительно последних лет жизни этих двоих.

— Вик, ты не понимаешь! — Она вцепилась мне в правую руку, да с такой силой, что стало больно. — Ты не можешь больше общаться с этими людьми. Они совершенно безжалостны. Ты не представляешь, на что они способны!

— Ну, например?

Она обвела взором комнату, глядя широко распахнутыми глазами и пытаясь найти внушительный пример.

— Они способны убить тебя, Вик! Они могут прикончить тебя в болоте, как произошло с Нэнси… или в реке!

Мистер Контрерас мгновенно перестал делать вид, что собирается уйти. Я высвободила свою руку из цепких пальцев Кэролайн и уставилась на нее тяжелым взглядом:

— Ладно! А теперь я хочу услышать правду. Только не в твоей интерпретации. Что тебе известно о людях, которые убили Нэнси?

— Ничего, Вик. Ничего. Честное слово. Ты должна верить мне. Это просто… просто…

— Просто — что? — Я схватила ее за плечи и с силой тряхнула. — Кто угрожал Нэнси? На прошлой неделе ты утверждала, что это был Арт Юршак, потому якобы, что он не хотел, чтобы она запустила фабрику по переработке отходов. Теперь тебе захотелось, чтобы это были люди с «Ксерксеса», потому что среди них я искала твоего отца? Проклятье, Кэролайн, неужели ты не можешь понять, как это все серьезно?! Ты что, не способна понять, что речь идет о жизни и смерти?

— Именно это я тебе и твержу, Вик! — Она выкрикнула эти слова так громко, что собака снова залаяла. — Вот почему я прошу тебя заняться своими собственными делами.

— Кэролайн!

Я сообразила, что мой голос звучит на высоких регистрах, и попыталась взять себя в руки, чтобы не свернуть ей шею. Усевшись в кресло рядом с кушеткой, я придвинулась к Кэролайн:

— Послушай! Кто позвонил тебе? Доктор Чигуэлл? Арт Юршак? Стив Дрезберг? Или сам Густав Гумбольдт?

— Никто, Вик.

На ее фиалковых глазах выступили слезы.

— Никто. Просто ты больше ничего не понимаешь о жизни в Южном Чикаго. Ты так давно уехала отсюда. Можешь ты просто принять мои слова на веру? Послушаться меня, когда я говорю, что тебе уже пора исчезнуть из вида?

Я проигнорировала ее вопрос.

— Рон Каппельман? Звонил он тебе сегодня днем?

— Со мной говорили… — ответила она. — Ты же знаешь, как это бывает здесь у нас. Во всяком случае, узнаешь, если…

— Если не струшу, как цыпленок, и не сбегу? — докончила я за нее. — Ты услышала шумок у себя в учреждении, услыхала, что кто-то — ты, конечно, не знаешь кто — готов это сделать со мной, и примчалась сюда, чтобы спасти мою задницу? Куча благодарностей! Ты лишилась своего маленького умишка от страха, Кэролайн. Я хочу знать, кто напугал тебя, и только не говори мне, что это уличные слухи — сказки о том, что меня собираются утопить. Я просто не куплюсь на это! Ты не стала бы заботиться о ком-то, если бы дело обстояло только так. Выкладывай мне все. Сейчас же!

Кэролайн резко вскочила на ноги.

— Что мне сделать, чтобы ты послушалась меня?! — заорала она. — Кто-то позвонил мне сегодня с «Ксерксеса» и сказал: очень жаль, что я пошла на расходы, наняв тебя. Они сказали, что у них есть доказательства, что моим отцом был Джой Пановски. Они сказали мне, что я должна убедить тебя и отстранить от дел.

— А они предложили продемонстрировать тебе эти замечательные доказательства?

— А мне и не надо видеть их! Я не так недоверчива, как ты.

Я примирительно положила руку на Пеппи, вновь начавшую рычать.

— И они угрожали тебе увечьями, если ты не сумеешь заставить меня удалиться?

— Меня не волнует, чем они угрожают мне. Можешь ты поверить этому?

Я смотрела на нее насколько могла спокойно. Она была сумасбродной, внушаемой и не слишком щепетильной в достижении собственных целей. Но я никогда, даже в худших своих догадках относительно Кэролайн, не подумала бы о ней как о трусихе.

— В это могу поверить, — медленно проговорила я, — но я хочу услышать правду. Они действительно сказали, что посчитаются со мной, если я не прекращу расследование?

Она отвела свои фиалковые глаза и прошептала:

— Да.

— Не слишком убедительно, Кэролайн.

— Хочешь верь, хочешь нет. Если они убьют тебя, не жди, что я объявлюсь на твоих похоронах, потому что это меня больше не касается.

Она разразилась слезами и пулей вылетела из квартиры.

Мистер Контрерас наконец удалился. Я спала беспокойно, взбудораженная визитом Кэролайн.

Кэролайн ничего не боялась. Именно поэтому она доверчиво полезла за мной в штормившие воды озера Мичиган, когда ей было четыре года. Едва не утонув, она все же не испугалась и была готова снова лезть в воду, когда я откачала ее. Если бы кто-то сказал ей, что моя жизнь под угрозой, она могла бы тронуться умом, но это не испугало бы ее.