От этой двойственности у Лаврова темнело в глазах и сводило скулы. С одной стороны, Глория могла использовать его... с другой – ему выпал шанс, упустив который он не простит себе.

– О черт! Плевать. Поеду, а там видно будет...

Она не спросила о Зебровиче. И слава богу! Что бы он сказал? Что она стала вдовой? Вероятно, она звонила мужу, но его сотовый разбился вдрызг при аварии. А дома никого нет...

Он лихорадочно натягивал на себя одежду и думал, думал. Почему Глория объявилась только после гибели Зебровича? Она знает? Она...

«Почему она позвонила именно мне, а не Колбину? – размышлял он, шагая к припаркованной во дворе машине. – Не помню, чтобы я давал ей свой номер. Мы ни разу не созванивались. Кто я такой для супруги босса? Сотрудник компании, который обеспечивает безопасность. Хотя... возможно, Зебрович позаботился о жене и снабдил ее номером для связи со мной. На какой-нибудь экстренный случай... Вот случай и представился!»

Старый «Опель» верно служил Лаврову, и менять его на новый автомобиль, влезать в кредит не имело смысла. Он терпеть не мог долгов. Усевшись за руль, он принялся насвистывать оперный мотивчик: «Тореадор, смелее в бой...» Не то чтобы Лавров любил оперу. Он был большим поклонником корриды...

Глория пряталась в тени деревьев. Она вышла, убедившись, что начальник охраны приехал один, как и обещал. Он заправил машину и прохаживался кругами, теряя терпение. Непроглядная ночь легла на землю. Светились только огни заправки и витрина маленького супермаркета, где продавались разные дорожные мелочи. Работник, который отпускал бензин, начал уже косо поглядывать на странного водителя.

Лавров не сразу узнал в бледной, осунувшейся женщине, по-деревенски одетой в замусоленную куртку и брюки, заправленные в резиновые сапоги, элегантную светскую даму. На голове у нее был повязан цветастый платок. От Глории Зебрович остались одни глаза – огромные, серые с прозеленью, с покрасневшими веками и темными ресницами. Под ресницами таился страх.

– Это вы... – выдохнула она. – Господи! Я боялась, что мы разминемся... что вы не приедете... А где Толик? Почему он...

– Садитесь в машину.

Она молча повиновалась. Восемь дней, проведенных в неволе, сильно изменили ее.

– Где Толик? – упрямо спросила она, глядя перед собой.

Лобовое стекло покрылось мелкими каплями.

– Дождь начинается...

– Хорошо, что вы успели до дождя, – сказала она и поправила волосы, убирая их под платок. – Не хватало мне еще промокнуть.

Лавров отъехал от заправки на приличное расстояние и свернул в темную пустынную улицу. Громады домов терялись в ночной мгле. Капли стучали все чаще, Лавров потушил фары и повернулся к женщине.

– Где вы были все это время? – мягко спросил он. – Мы с ног сбились! Собирались подать в розыск.

– Плохо же вы меня искали.

Он не мог поверить, что рядом с ним сидит Глория, и незаметно ущипнул себя за локоть. Вдруг он очнется и все окажется сном... или любовным бредом.

– Я был уверен, что вы живы.

Она смерила его коротким обжигающим взглядом, словно полыхнула вспышка. Лавров смутился. Ей надо было дать отдохнуть, а не приставать с расспросами.

– Не знаю, могу ли я довериться вам, – нерешительно произнесла Глория. – Но, похоже, у меня нет выбора.

– Выбор всегда есть.

– Предлагаете заявить в милицию? Нет уж, увольте! Сор из избы выносить не годится... Сами разберемся. Отвезите меня к мужу... Я хочу, чтобы вы присутствовали при нашем разговоре.

– Вы... подозреваете его?

– Я всех подозреваю! Даже вас! Муж не брал трубку. Он будто сквозь землю провалился! Что прикажете думать?

– Однако... вы все-таки позвонили мне...

– Вам да! Чудом вспомнился ваш номер. Словно мне его продиктовали... Однажды Толик дал мне этот номер на случай непредвиденных обстоятельств. Знаете, он не любит, чтобы я вмешивалась в его бизнес. Его работа – табу для меня! Естественно, и сотрудники компании. Вы меня понимаете?

– Не совсем...

Это была странная беседа, полная недомолвок и брошенных вскользь намеков, – сухая, напряженная. Глория старалась разгадать намерения Лаврова. Друг он или враг? Поможет или погубит? Ее прежняя безопасная и такая надежная, налаженная жизнь не просто треснула – рассыпалась в пыль. Она искала точку опоры... на ощупь, шаг за шагом.

– Где мой муж?

– Глория Артуровна...

– Ах, оставьте церемонии! Я хочу взглянуть ему в глаза.

– Боюсь, это невозможно.

– Он... приказал вам... убить меня?

– Бог с вами! Он погиб. Разбился насмерть. Мне очень жаль...

Раньше Глория впала бы в ступор или закатила истерику, но после того, что ей пришлось пережить, ее чувства притупились.

– Ра... разбился?

Лавров в двух словах рассказал ей, как это случилось. Она, потрясенная, молча смотрела на него. До нее, казалось, не доходила вся страшная правда.