Шестьдесят кубических футов? Или восемьдесят? В общем, много. Сейчас Бретт как раз копался в холодильнике в поисках заказанной бутылки.

Лэйни услышала, как он чертыхнулся, и что-то грохнулось об палубу.

Потом он что-то пробормотал и, наконец, поднялся обратно. В одной руке Бретт нес зеленую бутылку, а в другой — вороненый автоматический пистолет.

Лэйни удивленно посмотрела на пистолет.

— На прошлой неделе на яхту пытались залезть, — пояснил Бретт и положил пистолет на стол, рядом с блюдцем с лимонными дольками.

— А кто пытался-то? — спросила Лэйни.

— Какие-то два эмигранта.

Лэйни решила, что он говорит о кубинцах.

— А чего они хотели?

— Сказали, что ищут работу. Хотели знать, не возьму ли я их. Сеньор, вам не нада льюдей? — попытался он изобразить испанский акцент.

— В наше время надо быть начеку. Сейчас часто стали угонять яхты.

— Что, прямо от пристани?

— А что тут такого невозможного?

— А эта штука заряжена?

— Само собой. Ты уверена, что не хочешь добавить сюда немного водки? — поинтересовался Бретт, наполняя один из бокалов.

— Нет, спасибо. Мне лед и лимон.

Ее, как художника, привлекла цветовая гамма образовавшегося на столе натюрморта: зеленая бутылка «Перрье», желтый лимон, белизна фарфорового блюдца, две янтарные бутылки с виски, обе с черными этикетками, черно-красная этикетка «Столичной» и тусклый вороненый блеск «кольта».

Себе Бретт налил виски со льдом.

— За наше будущее! — сказал он и чокнулся с Лэйни. Лэйни вспомнила, что чокаться безалкогольными напитками — дурная примета. Но момент был упущен, бокалы уже соприкоснулись, и тост прозвучал.

Все-таки Лэйни не стала сразу пить. Она помедлила, надеясь отдалить неудачный тост от себя, подождала, пока Бретт отхлебнет виски, и только после этого сделала глоток.

— Ну так что у тебя за предложение? — спросила Лэйни.

— Ты сразу берешь быка за рога, — хмыкнул Бретт.

— Именно так, — подтвердила она.

— Узнаю старушку Лэйни.

— Давай, выкладывай.

На первый взгляд предложение звучало великолепно.

Фирма «Тойлэнд» не хотела вступать в соревнование за право производить ее медвежонка — ну да, конечно, он слыхал и об «Идеале», и о «Мэттеле», у него везде свои уши, и он следит за тем, чем интересуются крупные компании…

— Я порадовался за тебя, Лэйни. Ведь ты очень талантлива, и это только справедливо, чтобы ты наконец была вознаграждена за тяжкие годы ученичества…

Хорошенькая оценка, нечего сказать. Какое такое ученичество? У нее уже около десятка пошедших в производство игрушек — и в продажу, кстати сказать. Но Лэйни не стала возражать, а предпочла послушать Бретта, который потянулся, чтобы долить себе еще виски.

Бретт сказал, что он понимает, что «Идеал» и «Мэттел», соперничая, могут взвинтить цену, и потому он хочет купить у нее преимущественные права и надеется, что Лэйни устроит это предложение — а именно…

Лэйни нетерпеливо потянулась вперед. Когда она волновалась, ее глаза начинали косить особенно безжалостно. Она прямо чувствовала, как дергается дважды прооперированный мускул. И снова глаз проиграл это сражение.

— Вот чего мы хотим, Лэйни. Фирма «Тойлэнд» желает производить твоего медвежонка, используя твое оформление и твою зарегистрированную торговую марку…

Лэйни восприняла это как победу.

— …и выплатить тебе значительный аванс в счет авторского гонорара…

— Насколько значительный? И какой будет гонорар?

— Это мы согласуем, Лэйни. Я обещаю, что здесь тебя никто не станет пытаться обмануть.

— Вы назовете медвежонка Глэдли?

— Мы оставим то имя, которое дала ты.

— И не станете ничего менять? Ни в медвежонке, ни в очках?

— Мы будем выпускать его в полном соответствии с твоими спецификациями.

— Ну а в чем тут кроется подвох?

— Никаких подвохов, Лэйни. Я просто не хочу расхлебывать эту кашу.

Это означало, что Бретт считает, что судья Сантос решит дело отнюдь не в их пользу.

— Так что если ты считаешь мое предложение разумным, — произнес Бретт, — ты можешь попросить Мэттью позвонить моему адвокату…