— Как бы вы терпели, если б кто-то из семьи приезжал на работу и получал вашу получку? И это притом, что не курите и не пьете?

— Ты ж сам доверенность написал!

— Заставила меня это сделать. Иль скажешь, что я сбрехал? Ты мне на обед копейки не оставляешь и у тебя не выпросить. С работы на трамвае каждый день зайцем добирался. Разве мне не было стыдно? Сколько тебе говорил, ты все смеялась в ответ. А мне уж не до смеха, когда все вокруг надо мной потешаются. Ни в кино, ни на мороженое ни разу не дала. Называешь хозяином! Хоть бы не издевалась. Я жену в дом привел!

— Какая жена? Бездельница и неряха!

— Я ни о том! Какое ты имела право ковыряться в Ленкиной сумочке и забирать ее зарплату? Кто тебе разрешал? Чем она тебе обязана? Я со стыда сгорал каждый день, когда просил деньги нам на транспорт, а ты кривлялась всякий раз и, поторговавшись, выдавала копейку в копейку! Кто ты после этого?

— Мать! — услышал в ответ.

— Вот и живи сама!

— Как это так, Лешка? Я же их не пропила, никуда не потратила. Все на твоем счету лежат. До единой копейки!

— Да зачем мне мертвые деньги, если живыми пользоваться не могу, сегодня, сейчас! Или ты на мои похороны загодя собираешь?

— Вот дурак! Причем похороны? Я тебе на машину собрала. Осталось всего пять тысяч доложить, и не будешь ездить на трамвае!

— Ты на машину собрала?

— Конечно! Туда и пенсию свою ложила!

— Врешь! Не может быть!

— На, посмотри! — достала из сумки сберкнижку, подала сыну. Тот смотрел ошалело, не веря глазам:

— Мамка! Почему молчала до сих пор?

— Если б сказала, давно бы выклянчил на своих баб! У них желаний прорва! Все не заткнешь и вкладом. Потому и молчала, чтоб не растранжирил раньше времени. Всем ты хорош, но деньги в руках удержать не умеешь. Потому, не доверяла. И нечего меня стыдить за жадность. Я не твои, не свои «бабки» не расфурыкала. А и Ленкина брала не дарма. Я ей была кухаркой, прачкой, уборщицей и свекрухой на полставки. Я еще, по-божески с нее брала. И не верну ей, лярве!

— А как узнала, что о машине мечтаю? — подсел рядом, обнял мать.

— Я про все знаю. Даже какую машину хочешь,—, улыбнулась лукаво.

— Но как угадала?

— У тебя журналы на столе лежали стопками. И всегда кверху «Фольксвагеном». Я и приметила, поняла. Чего долго думать? Копить стала!

— Ты, мое чудо! — поцеловал Леха мать.

— А я тебе давно это говорила, а ты не верил! Вот еще одна получка и поедем за своими колесами! — забрала у сына сберкнижку и, положив ее в сумку, сказала:

— Там ей спокойнее! Последний месяц пусть полежит под моим присмотром. Тебе же лучше,— усмехнулась баба.

— Ну, что? Домой вернешься или у нас останешься?— спросил Лукич парня.

— Конечно к мамке!

— А как с Леной решил?

— Не состоялось. Ладно бы меня самого, но ведь мамку обидела. Сами знаете, жен сколько хочешь менять можно, а мать одна. Ее ни на кого, ни на какую не променяю.

— Почему вы дома сами не могли свою проблему разрешить? Ведь она ваша, совсем простая! — улыбался Лукич.

— Ну и вы нам совсем свой. Не чужому доверили. Заодно познакомились, теперь дружить будем,— прижалась женщина головой к плечу Егора Лукича. В вестибюль все трое вышли улыбаясь...

— Куда, куда это вы спешите? К кому? Кто разрешил нам пройти? — остановил Титов нарядную, пропахшую дорогими духами женщину, какую принял за путану.

— Як мужу! Он здесь, у вас! — ответила поспешно.

— Кто такой, где живет? Если муж, то почему он н общежитии обретается? — смотрел на бабу с недоверием.

— Он к другу пришел. Сказал, что по работе нужно встретиться, поговорить, с самого утра убежал. А теперь смотрите сколько времени? О чем можно столько творить? Наверное, выпивают в комнате, дорвались! Или с девками кучкуются. А дома родители ждут. Навестить приехали, в гости, а его нет. Уже и не знаю, что им отвечать. Разве можно вот так поступать? Позорит перед всеми. Ищу его, как сыскная собака по друзьям и товарищам, по коллегам и нужным людям, хорошо, что ни в кабаке встречу назначили. Но ведь и такое было! — рвалась на этаж.

— Погодите, дамочка! Я сам посмотрю, у нас ли ваш муж, здесь не проходной двор. И если ваш мужчина тут, им никуда не денется.

— Я сама хочу пройти и увидеть, убедиться, с кем ил столько времени тарахтел и о чем?

— Проверите дома! Здесь общежитие и посторонним делать у нас нечего!

— Я — посторонняя, а он, выходит, свой?—оглядела Лукича насмешливо.

— Чужие у нас подолгу не задерживаются. Если ваш муж приходил, то он давно ушел и вам придется искать его в другом месте.