Впрочем, Грине не хотелось ни смотреть на них, ни размышлять о том, настоящая русалка эта девка или нет. Больше всего на свете захотелось ему оказаться подальше отсюда, но в то же время он чувствовал, что не может уйти… а если уйдет, потеряет нечто драгоценное.

Гриня осмотрелся… веселые, хохочущие лица кругом…

В это время опять появился фокусник Леман. Был он облачен в полосатое трико силача, а на голове носил огромную шляпу. Снял ее, заглянул внутрь, а потом, показывая ее публике, спросил с ужасным немецким акцентом:

– Пусто?

Все дружно подтвердили:

– Да!

– Ничего нету? – допытывался фокусник.

– Нету! – орали зрители.

– Хорошо, – таинственным голосом сказал фокусник. – А теперь смотрите…

Он сделал над шляпой какие-то движения руками, потом поставил ее на треножник посреди сцены и сказал:

– Подождите и увидите, что будет!

Еще раз поводил над шляпой руками и ушел прочь.

– Что ж там будет? – захлебываясь от любопытства, спросила какая-то баба.

– Заяц! – предположил кто-то.

– Утка! – со знанием дела заявил другой голос.

– Небось та же утка будет, какую из живота паяца вытащили, – вмешался третий. – И она как вспорхнет да как полетит!

– Ничего, никуда она не улетит, – вмешался четвертый. – Конечно, она за ногу будет привязана, не то уток не напасешься!

– Дурни, – проворчал малорослый солдатик, стоявший рядом с Гриней. – Ничего оттуда не вылетит. Этот шутник скоро воротится, шляпу возьмет, народу покажет и спросит: «Ничего нет в шляпе?» Все, понятное дело, заорут – ничего, мол, потому что там и в самом деле по-прежнему будет пусто. Тогда он сам туда заглянет и руками разведет: «В самом деле ничего!» На том дело и закончится.

– А чего ж ты глядишь, коли все наперед знаешь? – удивился Гриня.

– Да ведь не мне одному в дураках ходить, охота поглядеть, как других одурачат, – заговорщически подмигнул солдатик.

– Ну, гляди. А я не стану, – прошептал Гриня и принялся выбираться из толпы, которая все еще не потеряла терпения дождаться чудес.

«Хотел бы я знать, где сейчас этот шутник-обманщик и что он делает?» – думал он сердито, пробираясь к выходу из балаганчика.

И вдруг откуда-то сбоку, из-за низенькой дверки, послышался смех.

«Он там! – смекнул Гриня. – Там! И ржет как конь над нами над всеми! Сейчас зайду и скажу ему. Негоже, мол, стыдно, пусть фокусничает или…»

Он поглядел на свои кулаки, которые немало окрепли за полтора года нелегкой работы, и ухмыльнулся.

Гриня толкнул дверку и оказался в тесной каморке без окон, разделенной надвое занавеской. В углу стоял стол, заваленный каким-то тряпьем. На столе горела свеча. Из-за занавески доносилась какая-то возня и задыхающийся смех.

«Ну я ему сейчас!» – зло подумал Гриня и сделал крадучись несколько шагов к занавеске. Чуть отдернул ее – да так и остолбенел.

В углу стоял топчан, а на нем, освещенные свечой, прилепленной к ящику, заткнутому в угол, сплетаясь руками и ногами, возились в обнимку фокусник без штанов и девка-русалка без сорочки и без хвоста. Штаны, сорочка и хвост – большой хвост крупной рыбины, может, белуги – валялись на полу, но этим двоим было не до своих пожиток. Они не заметили даже Гриню, заглянувшего за занавеску и уставившегося на них.

А он смотрел и не мог оторваться… ноги словно вросли в землю, зато с телом его творилось неладное… раньше такое делалось с ним только ночами, когда в его снах появлялась легконогая звездочка и приникала к нему губами и всем тонким телом своим, доводя до исступления, а иной раз даруя сладостное и мучительное облегчение, – а теперь Гриня сам не знал, как с этим справиться.

Прикусив губу, чтобы не застонать и не спугнуть любострастников, он шагнул назад, осторожно опуская занавеску… и наткнулся на кого-то, стоящего сзади. Резко обернулся – позади стояла невысокая девушка в розовой кофтенке и синей юбке. Ее голубые глаза уставились в темные глаза Грини – и вдруг она засмеялась:

– Да ведь это ты!

Она словно бы у него с языка эти слова сняла. Он ведь уже почти воскликнул:

– Да ведь это ты!

Гриня не верил своим глазам, потому что перед ним стояла… она!

Та самая! Из дворца! Та самая! Звездочка!

Она глянула на Гриню исподлобья и перестала улыбаться. А потом внезапно обхватила его руками за шею и прижалась губами и всем телом, как прижималась в снах! И он мигом перестал думать и соображать, знал только, что она, она, она в руках его… вцепился в нее, сжал в объятиях, как сжимал во снах!

Мэри не раз пыталась найти ту янтарную трубку, но потом оставила эту затею. В самом деле, не будешь же бегать по всем комнатам и залам дворца и заглядывать в жардиньерки, которые после бала «Аладдин и волшебная лампа» разнесли по привычным местам в разных концах дворца. Да мало того, что заглядывать – ковыряться в земле. А если кто-то выследит ее? Ну, предположим, найдет она трубку – а вдруг ее кто-нибудь застанет в это мгновение? И это станет известно отцу…