— Да, Натали, можешь быть спокойна.

— Натали? — удивляется Рафаэль, — а кто такая Натали?

Вопрос остается без ответа.

— Ну хорошо, перейдем к самому главному. Как зовут того сукина сына, который заварил вокруг тебя всю эту кашу? — спрашивает Натали.

— Его зовут Джей-Си, — отвечает Сара, глядя прямо в лицо человеку, о котором идет речь.

— Джей-Си? Боже мой! Вот гад! Ну хорошо, Джей-Си, слушай внимательно. У меня на руках — список членов П-2, среди которых немало видных общественных деятелей. Вплоть до самого гада премьер-министра.

— Что вы хотите? — спрашивает старик, глядя перед собой неподвижно застывшим взглядом.

— Ну, для начала — освободите мою подругу и всех, кто с нею.

— И что я за это получу?

— Спокойно, красавчик! Или ты куда-то торопишься?

Сара не в силах скрыть довольной улыбки. Что бы она делала без Натали!..

— Ну, так вот. Продолжим. Если вы выполните наши требования, то не будет репортажа по Би-Би-Си, и я не стану отсылать в «Дейли Миррор» только что написанную статью с копией списка. Ну, как вам мое предложение?

На лице старика — застывшее бешенство:

— А если я соглашусь, как можно гарантировать, что информация не будет разглашена?

— Сами подумайте, — отвечает Натали, — огласить список — это все равно что подписать себе смертный приговор. Так что ведите себя правильно, отпустите наших друзей на волю, а я выполню свою часть обязательства. И если что-нибудь пойдет не так, то вы можете представить себе, каковы будут последствия…

Старик качает головой и делает несколько шагов, погруженный в собственные размышления:

— Ну что же… условия вполне приемлемы для всех нас, — продолжает он с неистребимым английским акцептом, раздающимся в динамиках, — итак, мы договорились?

Ночь

К счастью, надежный человек обеспечил ему беспрепятственный доступ. Никто из швейцарских гвардейцев не вышел на звуки шагов чужака с застывшим взглядом. Если бы его здесь внезапно увидели, то он не смог бы объяснить свое присутствие. Понятно, что для успешного осуществления замысла важно, чтобы никто не попался ему по дороге, на третьем этаже Апостольского дворца в Ватикане.

Человеку, перед которым открыты все пути, известен каждый закоулок Ватикана. В конце концов, Status Civitatis Vaticanaeзанимает территорию, не превышающую одну епархию, и едва ли насчитывает тысячу жителей.

Все в Ватикане кажется простым, но в действительности полно утонченной сложности, — вот что думает человек, переходящий улицу и сворачивающий за угол.

Желание превратить богатства католических государств в подлинное воплощение Царства Небесного на земле заставляло понтификов эпохи Возрождения не жалеть для достижения поставленной цели ни денег, ни сил. А потому во все времена художники селились в Риме — чтобы возвестить Богу о себе и своем искусстве.

Этому человеку не раз выпадал случай посетить Ватикан. Здесь он чувствовал себя уверенно, знал каждый дворец, каждый офис, каждый переулок, каждую площадь, и знал, как этой ночью скрыть ото всех свое присутствие. Ему было известно и расписание часовых, и время смены караула, и места, где расставлена охрана.

Когда он вошел во дворец, было двенадцать часов тридцать минут, и никто, за исключением охранников, не видел, как он проходит этой частью города. Достаточно лишь обеспечить неизменность часов несения караульной службы и смены часовых, ну и, разумеется, проследить, чтобы двери оставались открыты.

Все это необходимо, чтобы с легкостью добраться до третьего этажа Апостольского дворца, до двери в опочивальню понтифика.

Коридор освещал матовый свет, придававший помещению мрачный и зловещий вид. Из-под двери в локон Святого Отца исходила тонкая полоска света — явный знак того, что патриарх еще бодрствовал. Вероятно, работал над преобразованиями, так испугавшими прелатов… и других людей. Тот факт, что понтифик бодрствовал, несколько менял дело. Если бы Его Святейшество спал, то фактор внезапности оказался бы достаточно сильным. Человек решил было подождать, пока понтифик уснет, но через десять минут пришел к другому мнению. Задуманное следует осуществить в любом случае, а потому не важно, случится ли это с понтификом во сне или наяву. Он войдет и лишит Святого Отца любой возможности к действию. Стоит лишь обрести возможность управления ситуацией, и задание окажется легко выполнимым.

Подошел к двери, постучал затянутой в перчатку рукой по створке и выждал несколько мгновений. Постарался успокоиться, совладать с собой. Не в первый и не в последний раз ему приходилось убивать, но в этом преступлении было нечто особенно отвратительное: оборвать жизнь понтифика. Казалось, ему придется поразить верующих в самое сердце. Разумеется, подобное злодеяние окажется непревзойденным. Через несколько мгновений закончится правление Иоанна Павла I. Распахнул дверь, вошел. И очень удивился. Альбино Лучиани полулежал, прислонившись к спинке кровати, делая какие-то пометки на листе бумаги, и даже не поднял взгляда, чтобы посмотреть на вошедшего в столь поздний ночной час.