Бурцев мысленно усмехнулся. Услуга за услугу? Да уж, бескорыстностью большая политика средних веков не страдает. Как и любая другая.

– Увы, понтифик оказался столь же беспомощен перед своими кардиналами, как я – перед курфюрстами, – скорбно покачал головой Рупрехт. – Правда, пизанский собор в надежде преодолеть затянувшийся церковный раскол вместе с Григорием XII сверг заодно и Бенедикта XIII. Взамен кардиналы избрали нового папу Александра V. Только раскол после этого лишь усилился. Ни Григорий XII, ни Бенедикт XIII не признали власть нового папы, и теперь уже не два, а целых три понтифика поливают друг друга грязью. Каждый отлучает других от церкви, не желая уступать папскую тиару. Излишне говорить, что в этой ситуации никто из них уже не обладает ни влиянием, ни силой. А какой смысл договариваться с заведомо беспомощным союзником?

– Никакого, – кивнул Бурцев. Сейчас он готов кивать и поддакивать сколь угодно долго, лишь бы не высказывать собственного мнения. Уж слишком все сложно. Настолько, что одно неосторожно брошенное слово может продемонстрировать непозволительную для тевтонского посла неосведомленность. Подозрительную неосведомленность.

– Вот именно что никакого. Особенно если помощь предлагает другой союзник – могущественный и влиятельный. Не скрою, я сомневался. Очень сомневался. О вашем ордене, комтур, ходят самые разные слухи. Говорят, в борьбе за власть тевтонское братство не гнушается ничем. Говорят даже… – император понизил голос, – говорят, будто вы призывали в союзники силы ада. До сих пор в Венеции и Святых Землях о немецких крестоносцах вспоминают с содроганием. Да и из Пруссии, где нынче обосновался орден, до нас доходят самые м-м-м… невероятные слухи.

Император замолчал. Выжидая. Бурцев молчал тоже.

Рупрехт не выдержал первым:

– Вы, как я посмотрю, опытный дипломат, комтур. Слов на ветер не бросаете…

– Не бросаю, – подтвердил Бурцев.

Было бы, блин, что бросать…

– Ладно, тогда сначала, так и быть, выскажусь я. Когда орденские братья сообщили, что намерены возвести на папский престол своего ставленника, я не поверил. И вот, пожалуйста, – недавно мои шпионы сообщают мне о кончине Александра V в Болонье [9] . Кончине настолько нежданной и скоропостижной, что все они в один голос утверждают, будто папа отравлен. Место усопшего вопреки воле многих кардиналов занял взявшийся невесть откуда некто Бальтазар Коса. О котором говорят, что он – бывший пират, разбойник и распутник. Кто стоит за Бальтазаром – неизвестно. Зато известно, что новый понтифик прекрасно разбирается в военном деле и поддерживает тесную связь с братством Святой Марии. Нарекшись именем Иоанн XXIII, Коса уже вступил в борьбу с Бенедиктом XIII и Григорием XII и, насколько мне известно, ведет ее более чем успешно.

В общем, взвесив все «за» и «против», я дал согласие на тайную встречу с послами ордена в Шварцвальдском замке. Я прибыл сюда скрытно, с малой свитой из самых верных рыцарей не из прихоти или каприза, а исключительно из соображения безопасности. Самолично ехать к вам в Мариенбург мне нельзя – это означало бы слишком открыто демонстрировать свои намерения перед курфюрстами. Здесь же, в Швабии, их соглядатаев меньше, чем в любом другом княжестве. И потом… Кому вообще придет в голову, что император отправится в беспокойные приграничные земли, на которые беспрестанно совершают набеги голодранцы из швейцарских кантонов.

– Разумно, – вставил Бурцев.

– Чтобы не привлекать излишнего внимания к замку барона, я даже попросил не приезжать сюда его сюзерена – доброго графа Эбергарда Вюртембергского. Для охраны нам достаточно воинов фон Гейнца и моих рыцарей. Так что, надеюсь, здесь мы с вами можем спокойно обсудить все интересующие нас вопросы.

Пауза. Обмен изучающими взглядами.

– Теперь давайте подумаем, что мы можем предложить друг другу? Итак – вы? Что вы можете предложить мне, господин посол?

Больше отмалчиваться нельзя. И Бурцев рискнул:

– Помощь в объединении империи под единой дланью, Ваше Величество.

Ожидания Рупрехта Пфальцского были очевидными.

– Чья это будет длань? – все же уточнил император.

– Ваша, разумеется.

– Хорошо бы, если так. – Рупрехт задумался. – Впрочем, сейчас не верить вам у меня оснований нет. Вряд ли вы найдете для объединения империи более подходящую кандидатуру. И вряд ли со многими курфюрстами вам будет договариваться проще, чем с одним императором. Но что вы хотите взамен? Ведь никакая помощь в этом мире не дается безвозмездно. Никому. Ни от кого. И я не настолько наивен, чтобы льстить себя надеждой на бескорыстие ордена.

Бурцев мучительно соображал. А чего бы настоящий орденский посланник попросил у императора, восседающего на шатком престоле? Он не знал. Но это вовсе не значит, что этого не знает сам император.

– Давайте говорить иначе, Ваше Величество, – мягко сказал Бурцев. – Какую цену вы готовы заплатить за реальную власть над Священной империей?

– О, да вы более опытный дипломат, чем я полагал вначале. – Рупрехт поднял брови. Видимо, так торговаться ему еще не приходилось. – Я рад за вашего магистра, комтур, у него есть толковые послы.

Бурцев отвесил благодарный поклон. Император усмехнулся:

– Вы вновь заставляете говорить меня, не открывая своих собственных карт. Ну, хорошо… У меня есть предложение. Вам ведь требуются рыцари для очередного похода на восток, так? Польша, Литва, Русь и дальше…

Бурцев изо всех сил старался сохранить каменное выражение лица. Рупрехт хищно улыбался.

– А-а-а, комтур. Вижу-вижу… По глазам вижу, что угадал. Впрочем, это было не трудно. Истинные помыслы братства Святой Марии, постоянно расширяющего границы своих владений, скрыть невозможно.