Через месяц после публикации романа в СИ мне пришло странное письмо: «Каким-то невероятным образом Вы угадали суть. Но все гораздо сложнее, чем в Вашем романе. Вряд ли кто-то воспримет всерьез все, что Вы говорите о целенаправленной ампутации души. А потому нам эта книга не опасна Живите себе спокойно, но только не пытайтесь узнать, как обстоят дела на самом деле. Аббат». Хотелось бы верить, что это письмо — всего лишь шутка, но…
Можно ли жить в современном мире согласно вере? Деснин уверен, что да. В этом его убедил старец Никодим, случайная встреча с которым перевернула всю жизнь раскаявшегося преступника.
Однако жизнь подбрасывает одно испытание за другим. Самое жестокое из них — смерть святого старца от руки неизвестного святотатца. Кому и зачем понадобилось сжигать в собственном доме известного священника — это и предстоит выяснить Деснину.
Ему придется противостоять и преступной секте во главе со всесильным Аббатом, и загадочному Гроссмейстеру сатанинского ордена и даже самому дьяволу.
Но главная борьба — та, что внутри себя. Сможет ли Деснин пройти через все испытания и остаться верным заповедям старца, или трагическое противостояние с действительностью закончится крахом?
Возможна ли в современном мире истинная вера? Насколько совместима она с врожденным чувством справедливости? Можно ли жить в любви к ближнему, или же такая жизнь всегда сделка с совестью? Главный герой, обретший веру в изоляции, пытается противостоять жестокому миру, кто победит в этом противостоянии?
А может, миру уже давно не нужны ни вера, ни любовь, ни совесть, ни справедливость и единственной истинной ценностью и мерилом всего теперь служат деньги? И даже Бог с дьяволом теперь вне игры? Неужели всеобщая ампутация души уже состоялась, а мы этого не заметили? А может, и Конец Света уже произошел, и все мы живем лишь по инерции? Эти вопросы стоят в центре повествования, и каждый герой имеет на них свой ответ. Так кто из них прав? Решайте сами.
ПРОЛОГ
Странный какой-то выдался вечер. Луна, этот главный атрибут ночи, уже явственно проступила на сумрачном небе, а солнце, хоть и скрылось полностью за горизонтом, но запад продолжал багроветь нехорошим, кровавым светом.
При подобном освещении все предметы вокруг приобрели некую зловещую окраску. Даже церковь, что ещё несколько минут назад маячила в глазах ярко белым пятном, — и та вдруг стала багроветь.
Но вот сумерки сменились темнотой, которую нарушал лишь мёртвенный свет полной луны.
Санька, по кличке «Мокрый», которая ему очень не нравилась, так как с некоторых пор он не считал себя обыкновенным мокрушником, загнал свою довольно потрёпанную «Ауди» в полуразрушенный ангар, где раньше стояла колхозная техника, а теперь орудовали местные мужички, постепенно разбирая сооружение на кирпичи. Заглушив мотор и выключив свет, Мокрый сидел в тёмном салоне машины и наблюдал за поселком, погрузившимся в ночь.
«Н-да, рановато у нас в сельской местности спать ложатся, — думал он, заметив лишь пять или шесть светящихся окон. — Ну и молодцы, робяты, дрыхните себе спокойно воронками кверху. Нам оно только на руку».
Мокрый вылез из салона, открыл багажник и вынул оттуда канистру с бензином.
Осмотревшись по сторонам и не обнаружив ничего подозрительного, он направился к малюсенькой бревёнчатой избёнке, что стояла прямо напротив церкви.
«Не дай бог скрипучая», — думал Мокрый, осторожно открывая калитку, но петли оказались смазанными, и он бесшумно вошёл в огород. Взойдя на невысокое крыльцо, он убедился, что замка на двери нет. «Значится клиент на месте», — решил Мокрый и отвернул пробку канистры. Обильно полив бензином дверь, он спустился с крыльца, и так, плеская из канистры, обошёл всю избушку кругом.
«Наконец-то, — всё это время думал Мокрый, — наконец-то, Учитель поручил мне помочь совершить Переход настоящему человеку, а то всё фирмачи, воротилы и прочая сволочь. А этот поп, говорят, чуть ли не святой… Ну да, вообще-то, в такой халупе всю жизнь прожить только святой и может».
Мокрый ещё раз окинул избушку взглядом. Затем извлёк из кармана специально заготовленную по этому поводу зипповскую зажигалку. Наигранно чиркнув колесиком о штанину, он держал её некоторое время зажженной, бормоча при этом под нос: «Да простятся тебе все грехи, да пребудет душа твоя не небесах! Сверши же свой Переход! Аминь!»
Затем Мокрый резко кинул зажигалку к стене избушки. Бензин вспыхнул, и уже через несколько минут весь домик был объят пламенем. Однако Мокрый не спешил к машине — была у него страсть полюбоваться творением рук своих. Теперь, схоронившись за выступом церковного крыльца, он наблюдал, как из соседних домов повалил народ. Вскоре чуть ли не половина посёлка собралась поглазеть на пожар.
«Чёрт! Откуда только повылезали?! — удивился собравшейся толпе Мокрый. — Кранты мне — посекут еще». Однако все были поглощены зрелищем пожара. Потушить домик никто не пытался — и так было ясно, что его уже не спасти. Лишь несколько парней, кто как мог, старались предотвратить дальнейшее распространение пожара.
— Митька, мать твою, да куда ж ты льёшь?! Не сюда ж надо-то! — орал на парней какой-то мужик.
— Да не так же надо! Делаете всё через задницу! — вторил ему другой.
— Господе, да шож это такое деется! — крестясь, причитали вездесущие бабки. — Сгорел батюшка-то, совсем сгорел!
— Говорила ж ведь я — сидеть с ним надо. Ведь плох он был, совсем плох. Так и знала — заронит из печки, сгорит.
— Чё ж не сидела-то? Сидела бы.
— А ведь Авдотья сказывала давеча, мол, батюшка говорил как-то, что ни живым, ни мёртвым в церковь-то не воротится. Так оно и есть. Сгорел. И отпевать, поди, нечего будет.
— Господи! И куда ж это мир катится?
— К черту и катится!
— Тьфу ты, прости Господи.
— Да где ж пожарники-то? А вызывали?
— Да едут щас!
В этот момент до Мокрого донесся едва различимый скрип. Выглянув из-за крыльца, он заметил, что из ворот церкви, стараясь как можно меньше шуметь, вышла группа каких-то странных людей. В отблесках пламени было заметно, что на всех наскоро накинутая верхняя одежда, из-под которой виднелись какие-то странные балахоны.
— … знамение? — услышал Мокрый обрывок вопроса, который задавал один из спутников другому, самому высокому.
— Н-да, — нехотя согласился тот. Казалось, что он хочет добавить: думай так, но я-то, пожалуй, догадываюсь об истинной причине пожара.
В этот момент огромный огненный столб вырвался и на мгновение завис над объятым пламенем домиком.
— Это… Он? — с любопытством, и в то же время с испугом спросил спутник длинного, заворожено глядя на этот столб.
— Не-ет, — как бы догадываясь о чем-то, протянул длинный и бегло перекрестился. Причём не как обычно, а левой рукой, снизу вверх и слева направо. Его спутник, заметив это, повторил те же движения. Затем эти странные люди поспешили смешаться с толпой.