– Тебя жду, – мрачно ответил бывший муж и поежился. Маша вдруг заметила, что его некогда густые черные волосы (предмет великой мужниной гордости) стали редеть, и этот факт доставил ей мстительное удовольствие.

– Тебе запрещено общаться со мной без адвоката, – сказала она.

– Знаю, – сказал бывший.

– А раз знаешь, тогда повернись на раз-два и топай туда, откуда пришел.

Маша хотела пройти мимо, но бывший преградил ей путь. Маша нахмурилась.

– Я не поняла, ты что, хочешь, чтобы я милицию вызвала?

– Во-первых, не милицию, а полицию, – занудно проговорил бывший. – А во-вторых, никого вызывать не надо, поскольку ты уже здесь.

– Пусть так. Но мы не можем стоять здесь вечно. Чего ты хочешь?

– Я хочу сказать, что Митька останется со мной. Ты ничего не сможешь сделать.

– Посмотрим.

– Ни при каких условиях! Суд примет мою сторону. Врачи будут свидетельствовать в мою пользу.

Мария долго смотрела на своего бывшего, а потом проговорила с мрачной задумчивостью:

– И все-таки не понимаю.

– Не понимаешь что?

– Когда ты успел превратиться в такую сволочь?

Он усмехнулся:

– После того, как ты превратилась в психопатку и наркоманку.

Мария слегка побледнела.

– Любишь бить ниже пояса? – сипло спросила она.

– Я научился этому у тебя, – с усмешкой ответил бывший муж.

– Я всегда была хорошей женой. По крайней мере, старалась ею быть. А ты… я ведь знаю, что ты мне изменял.

– С чего ты взяла?

– Какой смысл отпираться? Мы ведь почти разведены.

Некоторое время он молчал, потом неприятно ухмыльнулся и развязно проговорил:

– Ты права. Нет смысла врать. Да, я тебе изменял.

– Сколько раз это было?

– Уже и не вспомню. Помнишь ту артисточку-блондинку, которую ты обозвала дурой? Так вот, в постели эта «дура» выделывала такие фортеля, что я чуть спину себе не сломал. Потом я еще долго представлял ее в постели, когда занимался любовью с тобой.

– Мерзавец, – сказала Маша.

Она занесла руку для удара, но бывший муж перехватил ее.

– Потише, милая. – Он сжал ее запястье крепкими, сильными пальцами. – Ты ведь знаешь, что я спортсмен. Могу и сломать ненароком.

– Пусти.

Глядя ей в глаза, бывший муж сильнее сжал ее руку. Мария побледнела от боли. Он усмехнулся.

– Прости, милая. Давно мечтал это сделать. Знаешь, в чем твоя ошибка, Любимова?.. Ты часто переоцениваешь свои силы.

Глаза Маши, полыхающие огнем, угрожающе сузились.

– Все сказал? – спросила она.

Бывший муж кивнул:

– Да.

– Ну а теперь моя очередь.

И Маша резко ударила его коленом в пах. Бывший взвыл, выпустил руку Марии и схватился за низ живота.

– Ах ты… дрянь… – просипел он, бешено вращая глазами.

Маша улыбнулась:

– Прости, милый. Давно мечтала это сделать. Постарайся больше не попадаться у меня на пути. Попадешься еще раз – убью!

Маша поправила на плече сумку и прошла к «Тойоте».

– Сумасшедшая… – прохрипел за спиной бывший. – Психопатка чертова!

В этом корпусе университета Мария никогда прежде не была, хотя в студенческую пору у нее было много друзей-эмгэушников. Предъявив охранникам удостоверение, она прошла в большой холл с огромными стеклянными окнами. У всех студентов России подобные холлы называются «сачками» или «стекляшками». На панелях, расположенных вдоль окон-витрин, сидели студенты. Кто-то читал, кто-то болтал с друзьями, кто-то трепался по мобильнику, кто-то просто жевал бутерброд, глазея на снующий туда-сюда молодняк. В холле стоял тихий гул от множества голосов.

Стараясь не смотреть на студентов, Мария прошла к лифту. С недавних пор молодые люди вызывали у нее странное чувство – смесь неприязни, зависти и грусти. Грусти по утраченной юности, по нереализованным возможностям, по потерянному времени, которое пролетело слишком быстро, превратив ее во взрослую женщину (а в перспективе уже маячила старость, которая, конечно же, наступит раньше, чем ее ожидаешь).

В лифте была толкотня – студенты набились под завязку. Пока лифт поднимался на четвертый этаж, юноши и девушки беспрестанно трепались, не стесняясь в выражениях, не стараясь говорить тише и не обращая внимания на гражданку совсем не студенческого вида.