Тамара мысленно ахнула. Она наконец поняла, что ее царапнуло — цифра четыре. Ведь их здесь трое! Она, ребенок — Динка, то есть, и невинная зверушка — Крысеныш. Откуда четвертый?!

Совершенно забыв, что ей все снится, а в действительности, оторва Машка никак не может оказаться в ее комнате — она сейчас в Череповце, воюет как всегда со своим муженьком Ванькой, «тараканом рыжим и толстым» — Тамара резко села и двумя руками зажала рот, чтобы не закричать.

Как она не упала в обморок?

Нужно было упасть.

Перед постелью стояла раскрасневшаяся Машка Епифанцева собственной персоной! И ее зеленые глаза светились от возмущения как два электрических фонарика. Лелька тоже находилась здесь. Топталась за Машкиной спиной и с трудом сдерживала улыбку. А рядом…

Тамара застонала: ну и картинка!

Рядом с ней спал Электрон. Справа.

Под его локтем беспомощно распластался бультерьер и виновато сопел, пытаясь поймать взгляд любимой хозяйки.

Самостоятельно выбраться Крыс не мог. Никак. Только разбудив своего благодетеля. На что он не решался. Все-таки Тамара никогда не позволяла псу спать в своей постели, а этот странный двуногий…

Слева разметалась Динка.

Тамара изумленно переводила взгляд с одного лица на другое. Вчерашние события постепенно восстанавливались в памяти. Против ее воли!

Тамара расстроено взлохматила волосы. Ей совершенно не хотелось ломать голову над случившимся. И прикидывать, как связаны меж собой рухнувшая в воду полка с лампой, чугунная мясорубка и чужой стакан чая. И связаны ли вообще.

Может, у нее мания преследования? С легкой руки этого… с именем. Кстати, что он тут делает?!

Тамара покосилась на кресло, слишком близко придвинутое к кровати. На использованные одноразовые шприцы и надколотые ампулы, валявшиеся на столе. На спавшего рядом Электрона.

«Неужели я в самом деле отравилась вчера чаем?! Запросто. Если Вера Антоновна добавляет туда какое-нибудь лекарство. У стариков часто высокое давление, вот она и пьет… как его там… клофелин. Хотя Вера Антоновна тощая, как мумия, у таких чаще пониженное давление, не повышенное… А я дура!»

Затем Тамара осторожно выбралась из кровати, ткнула в злющую Машу пальцем и прошипела, обращаясь к Лельке:

—Это, что ли, твой сюрприз?

Лелька смущенно улыбнулась, но ответить не успела. За нее высказалась Маша. Нехорошо хохотнула и заявила:

—Вот уж нет! Сюрприз, милочка, еще впереди!

—Да-а? И когда же?

Лелька с Машей переглянулись, и у Тамары упало сердце: что там ее ждет, впереди? Она ни капли не сомневалась — фантастическая каверза. Раз уж эта пара так странно переглядывается.

Ну ничего, она скоро смоется в Крым, так что они могут оставить свой сюрприз при себе. Он Тамаре даром не нужен!

—Когда же? — раздраженно повторила она.

—В Крым когда собираешься? — задала встречный вопрос Маша.

—Как можно быстрее, — отрезала Тамара, с большим подозрением всматриваясь в слишком невинное личико старшей сестрицы.

—Вот тогда и узнаешь, — ехидно пообещала Епифанцева. —Прямо на перроне. Перед самым отходом поезда. Кстати, Лелька и билет тебе уже купила. На воскресенье. В купе, скажи спасибо!

Лелька фыркнула и поспешно отвернулась. Тамара побледнела от дурных предчувствий и жалко пролепетала:

—А сейчас нельзя сказать?

—Не-а,— отрицательно помотала головой Машка, и ее пышные белокурые волосы совершили полет из стороны в сторону.

Но Тамара продолжала испуганно смотреть на нее, и Маша абсолютно серьезно заметила:

—Боюсь, груз такого счастья тебе сейчас не по плечам.

—Лучше скажи, что это у тебя в комнате за странный коктейль? — воскликнула Лелька, явно стремясь сменить тему.

—Вовсе не в комнате,— ядовито поправила подругу Маша,— а в постели. И не коктейль — вечно ты все смягчаешь — а разврат. Самый настоящий!

Тамара обернулась на кровать и невольно покраснела: за эти несколько минут картина ничуть не изменилась.

Электрон по-прежнему безмятежно спал под ее одеялом. Из-под его локтя сиротливо выглядывал хмурый Крысеныш. Поймав взгляд хозяйки, он подхалимски забил хвостом. Динка уютно свернулась клубочком у самой стены.

—П-почему сразу разврат?— растерянно пробормотала Тамара. —Может… может…

—Ага! Может вы обсуждали вечером некий философский трактат, и вас внезапно свалил сон? Вырубились прямо-таки посреди диалога!