— Да время еще потеряем, — добавил Мадатов.

— Тогда хотя бы заряды надо перетащить. Глупо будет, если порох вдруг вымокнет.

— А драгуны у нас на что? — усмехнулся Валериан. — Сейчас я тебе их пришлю, они на руках все перетащат.

Вернувшись на берег, он подъехал к Голубовскому, высокому, плечистому капитану драгун.

— Как-нибудь проберутся между дыр, капитан. Глядишь и сами будут посуше. А лошадей коноводы переведут. Течет здесь слабо, и только у того берега лошади брюхо замочат. Казаки наши уже на той стороне.

Какое дно, какое течение, где расставил есаул свою сотню, он знал уже от Чернявского.

Спешившиеся драгуны по очереди подбегали к зарядным ящикам, брали в охапку картузы [4] и так же бегом устремлялись на мост. Мадатов подозвал всех четырех эскадронных Александрийского, показал им реку и тщательно объяснил каждому что, как и когда ему надлежит сделать вместе со своими людьми. Сам первым из гусар погнал своего коня в воду, только вынул сапоги из стремян и забросил носки на круп Проба, чтобы невзначай не плеснула вода в голенища.

Через пару часов они добрались к дороге, ведущей на север, к местечку Пружаны. Орудия Валериан поставил по обе стороны проселка, предложив артиллеристу тщательно замаскировать их кустами и ветками. Драгун спешил: два взвода рассыпал в цепь, два оставил охранять пушки. Гусар отвел за взгорок, казаки ушли в разъезды. Ветер к этому времени стих, дождь прекратился, но костры зажечь не осмелились и кое-как коротали ночь, греясь о лошадиные бока.

С рассветом ударили пушки. Мадатов выскочил верхом на пригорок и увидел, что на юге, по Брестской дороге, движется кавалерия. Дивизия графа Ламберта, где был и второй батальон александрийских гусар, атаковала заслоны Кленгеля, сбила их и устремилась к городу. Но из предместья по всадникам сыпанули картечью, эскадроны замешкались, остановились, повернули назад. Следом подходила еще колонна, но она, не разворачиваясь для атаки, также в походном строю, повернула еще левее, пошла рысью, обходя Кобрин с юга.

— Батальон! — крикнул Мадатов вниз, а добавлять ничего не стал.

Эскадронные уже и сами приказывали мундштучить коней, подниматься в седла, строиться шеренгами и ждать решительного приказа.

Теперь стрельба доносилась с дальнего расстояния, с дороги на Антополь, которую, понял Валериан, и оседлала другая дивизия. Теперь Кленгелю оставалось только пробиваться на север. И, действительно, спустя час в сторону отряда Мадатова направился отряд всадников в светло-синих мундирах.

Валериан спустился с холма, надеясь, что саксонцы еще не успели его заметить. Как он и договаривался с есаулом, казачья сотня собралась, двинулась, уставив пики, на неприятеля, но потом остановилась, словно сообразив неравенство сил, и повернула. Саксонцы радостно закричали и припустили следом. Казаки уходили неспешно, будто бы притомились под ними кони, и расстояние между двумя отрядами сокращалось с каждым скачком. Синие уже поднимали сабли, готовясь рубить отставших, как вдруг темно-зеленые гикнули и, разделившись надвое, брызнули в поле. А в образовавшийся просвет грохнули залпом четыре спрятанных орудия, и сразу же рассыпались трескотней ружья драгун.

Полетели на землю кони и всадники, саксонцы замешкались. Командир их поднял руку, и трубач сыграл короткий сигнал, очевидный приказ отойти и перестроиться для новой атаки, но только синие повернули, как Мадатов уже выпустил на них свои эскадроны.

Не больше трети атаковавших удалось уйти от черных гусар, да и тех еще долго преследовали казаки, безжалостно сбивая длинными пиками. Валериан не позволил своим преследовать чересчур долго, отвел их за пушки и снова выстроил фронтом.

— Хорошо размялись, ваше сиятельство! — Бутович широко улыбался, не замечая, что у самого рассечена щека почти у самого глаза.

Мадатов держал саблю острием вниз, ожидая, пока стечет кровь. Саднило плечо, левое, — саксонец наскакал сбоку и ударил, но Проб в этом момент прыгнул вперед, лезвие соскользнуло по ментику, а синего всадника срубил подоспевший Чернявский.

— Да, неплохо, не больше сотни ушло. Но готовьтесь, штабс-ротмистр. Думаю, что на этом не кончилось.

Но про себя Валериан подумал, что, пожалуй, другого дела сегодня им не подвернется. Чересчур легко принял свое поражение неприятель. Мог попробовать оторваться от преследования, перестроиться и контратаковать, но предпочел уйти, не делая лишних усилий. Турецкая конница так просто не уступила бы.

Может быть, уж очень неожидан и силен был удар, а может быть, излишне раздута слава великой армии.

Они простояли до вечера, но больше их не атаковали. Видимо, судьба двух изрубленных эскадронов изрядно смутила саксонского генерала. Посылать небольшой отряд, чтобы отогнать русский заслон, он не осмелился, а выводить из города всю дивизию казалось ему шагом вовсе неверным. На них тут же навалились бы кавалеристы Ламберта и Чаплица, да подоспевшие гренадеры Каменского-старшего.

Кленгель втянул все свои силы в город, отбил два штурма, но, обмыслив ситуацию, благоразумно решил не ожидать третьего. В семь часов пополудни над монастырем, стоявшим у западного предместья, поднялось белое полотнище.