– Нет, - ответил я, радуясь возможности поговорить с кем-то, с кем можно говорить прямо.
– Я поговорил с каждым членом вашей семьи, но если кто-то что-то и знает, они приложили массу усилий, чтобы держать это в себе.

– А вы не могли бы спросить, ну, ваших знакомых из андеграунда? Я имею в виду преступников и информаторов, в общем, людей такого сорта?

– Те, кого я знаю, не посмеют даже прикоснуться к Гриффину, - ответил я.
– Нет, те люди, которые являются лостаточно крупными и достаточно плохими, чтобы осмелиться на что-то подобное, главным образом сейчас прямо здесь, в этой комнате.

– Вы поговорили с Павлом?- спросила Элеонора, не глядя на меня.

– Я разговаривал с Полли, - осторожно сказал я.
– И слышал, как она пела. У нее очень хороший голос.

– Я никогда не слышала пения Полли, - сказала Элеонора.
– Я не могу пойти в клуб. Павел не должен знать, что...что мне известно о Полли.

Она отвела меня обратно к Уильяму, который сейчас был один. Видимо, Козел Мореход и Мишка Косолапый отправились влипать в истории куда-то еще. Когда мы остановились перед ним, Уильям неприветливо нахмурился в сторону Элеоноры. К нему вернулась вся его прежняя мрачность.

– Что бы она вам обо мне ни рассказала, не верьте не единому слову, - отрезал он. – Черт возьми, не верьте вообще ничему, что она говорит. У милой Элеоноры всегда есть собственные планы.

Элеонора мило улыбнулась ему.
– Назови хоть одного в нашей семье, у кого их нет, братец. Даже у сладенькой святой Мелиссы была своя жизнь, совершенно закрытая для всех остальных.

– Тайная жизнь? – мне стало интересно.
– Вы имеете в виду, как у Павла?

– Никто этого не знает, - сказала Элеонораа.
– Она всегда была очень скрытной девочкой.

– Лучший способ, в этой семье, - проворчал Уильям. – Если здешние люди узн а ют ваши тайны, они используют их против вас.

Они принялись ссориться, перечисляя старые грехи, обиды и раны, которым никогда не позволят зажить, а я просто перестал обращать на них внимание. Значит, у Мелиссы была тайная жизнь, настолько частная, что никто из них даже подумал упомянуть об этом раньше. Возможно, потому, что в этой семье не любили признаваться, что чего-то не знают.

Я оглядел зал. Казалось, вечеринка идет своим чередом, но меня интересовали остальные Гриффины. Иеремия, разумеется, был в самом центре событий, верша суд перед большой группой людей, которые ловили каждое его слово. Maрия шествовала взад и вперед по своему искусственному розовому саду, принимая и раздавая комплименты, - была, наконец, в своей стихии. Я нигде не видел Марселя или Глорию, но ведь сад был действительно большим. Поэтому, если я хочу узнать побольше о тайной жизни Мелиссы, мне придется выкапывать информацию у Элеоноры и Уильяма.

– Ты уже сказала ему? – очень веско спросил Уильям, и я снова обратил внимание на их разговор.

– Я работаю над этим, - ответила Элеонора.
– Это ведь не та вещь, которую можно так легко преподнести, или нет?
– Она повернулась ко мне, усилием воли страя гнев с лица, миг – и она снова такая же милая и улыбающаяся.
– Джон, нам нужно, чтобы вы кое-что для нас сделали.

– Сначала установи щиты, - перебил ее Уильям.

– Во всей этой болтовне нас никто не услышит, - возразила Элеонора. – А вот щит конфиденциальности заметить могут.

– Но эта не та вещь, которую мы можем позволить подслушать, - сказал Уильям.
– Лучше пусть кто-то подозревает, чем все знают.

– Ладно, ладно!

Она незаметно осмотрелась по сторонам и вытащила из потайного кармана маленький амулет из резной кости. Сжав его в кулаке, Элеонора прошептала активирующее заклинание, и окружающий нас шум быстро пропал. Я мог видеть, как движутся губы у окружающих, но сквозь экран до меня не доносилось даже шепота, вероятно, в обратную сторону это действовало так же. Конфиденциальность нашей беседы была обеспечена. Пока кто-нибудь не заметит. Я с любопытством посмотрел на Уильяма и Элеонору, а они смотрели на меня с каким-то упрямым отчаянием на лицах. И я вдруг понял, что все, что они собирались мне сказать, не имеет ни малейшего отношения к Мелиссе.

– Сколько вы хотите, - осторожно начала Элеонора, - за убийство нашего отца?

Я долго молча разглядывал эту пару. Я ожидал услышать что угодно, но не это.

– Вы - единственный человек, у которого может получиться, - сказал Уильям.
– Вы смогли приблизиться к нему настолько, насколько не мог никто до вас.

– Мы кое-что слышали о том, что вы делали, - продолжила Элеонора.
– Во время Войны Лилит.

– Все говорят, что на Войне вы сделали то, чего не смог больше никто, - сказал Уильям.