В Новгороде это случилось.

В Новгороде произошло.

В замечательном городе — древнем Новгороде.

Во-первых — не так давно, во-вторых — люди в суете уже позабыли — дело обычное. Позабывать легко, как с горки скатываться.

А началось все с мамы.

Попугаеву Вовке мама подарила на Новый год ныряльные ласты, хоккейную маску, килограмм леденцов и билет на «Елку» в Дом культуры химиков.

Проснулся Вовка — подарки на стуле ленточками перевязанные шелковыми.

Вовка ленточки сдернул. Тут же схрупал горсть леденцов. В ныряльных ластах и в хоккейной маске пошел умываться и завтракать. А на завтрак были оладьи и четыре сорта варенья. Вовка поел сытно. Каждый знает, чтобы оладьями завтракать, хоккейную маску нужно сдвигать на лоб. Отдышался Вовка. Хотел было в Дом культуры химиков на «Елку» идти в ластах и в маске, но мама стала в дверях и воскликнула в сильном волнении:

— Ты меня убиваешь, Вова!

Что она имела в виду, Вовка не понял.

Вовка был упитан, розовощек, лицо имел гладкое, надутое изнутри здоровьем, незатейливым честолюбием, благодушной гордостью и незатруднительной любовью к родителям. Имелась у Вовки в прошлом году морщинка, проложенная печалью о маленьком мамонте Гдетыгдеты, но ее затянули добрые утра и покойные ночи.

Два дня веселился Вовка без устали, на третий день прибыл он со своим замечательным первым «А» классом в городской музей на экскурсию. В новом костюме клетчатом с девятью карманами.

Ну что в том музее — что? Не для веселых каникул дело: топоры каменные, платья старушечьи, шали, полотенца, ложки, плошки, прялки, веретена.

Ходил Вовка, скучал. Крутил в руках малиновый карандаш. Затылок карандашом чесал. Веснушек себе наставил малиновых. И скучая, и зевая, нарисовал Попугаев Вовка на белой мраморной колонне Скверняшку кривобокого с перекошенной рожей и щербатыми треугольными зубами. И ничего не почувствовал он сначала: ни задорного смеха от своего озорства, ни стыда, ни раскаяния. И не заметил он, что белый нежно-задумчивый мрамор зашелушился и сморщился. Не заметил, что все вокруг сделалось вздорным: скульптура — «тяп-ляп». Вышивки — «шаляй-валяй». Росписи — «разлюли-малина». Парча скукожилась. Эмали выцвели. Портреты покрылись синюшными пятнами и бородавками. Вазы стройные сгорбатились. Не заметил ничего этого Вовка Попугаев. И никто из его одноклассников-первоклассников не заметил.

Но какое-то время спустя ощутил Вовка внутри себя лед. Будто он проглотил сосульку и сосулька эта стоит в груди прямо под косточкой и не тает.

Вовка горячего чая попил — не тает.

Какао попил — не тает.

Вскипятил пепси-колу. Попил — не тает.

Уселся Вовка грустный перед маминым большим зеркалом, в сто первый раз примерил ласты и маску. А они к нему и прилипли-приросли. Дернул Вовка левый ласт — больно. Дернул правый ласт — больно. Потянул маску с лица и испугался — а ну как вместе с маской сорвутся и нос, и уши и брызнет на красный ковер синяя кровь пластмассовая.

Закричал Вовка в ужасе.

Прибежала мама. Бросилась помогать Вовке. А Вовка кричит: «Ой, больно, больно, больно!»

Позвала мама для Вовкиного спасения соседей по лестничной площадке: соседа-шофера, соседа-инженера, соседа-портного — Вовкин папа, испытатель парашютов, был в это время в командировке в секретной местности.

Соседи совещались долго. Выпили бидон кваса и решили проконсультироваться на работе у новаторов — у новаторов передовой ум и свежие мысли.

Хотела мама позвонить мужу по особому каналу связи, но не решилась — у мужа шла серия ответственных затяжных прыжков.

Позвала мама слесаря-водопроводчика дядю Васю. Принес дядя Вася ящик инструментов: и ножницы по железу, и напильники, и тиски, и клещи, и зубила. Стал Вовку спасать. Но весь инструмент его сразу испортился — согнулся и затупился.

— Автогеном надо, — сказал дядя Вася.

Автогеном мама не разрешила.

Позвонила она ученым-химикам.

— Кислотой надо, — сказали химики. — Азотной.

Кислотой мама не разрешила.

Позвонила в «Скорую медицинскую помощь».

«Скорая медицинская помощь» тут же приехала, гудя и мигая. И уехала тихо — оказалась бессильной.

Прознали об этой беде Вовкины одноклассники. Пришли и прямо с порога — авторитетно:

— Попугаев, не хнычь. Мы справимся. Силой мысли.

Но оконфузились.

Тогда они съели все леденцы, запили чаем, а девочка Люся взяла у Вовки автограф. Она сидела с Вовкой за одной партой. Иногда, особенно в те дни, когда Вовка не толкал ее локтем в бок и не терзал ее ухо фразами вроде: «Слышь, Люська, дай списать арифметику» или «Ну, Люська, ты у меня получишь за вредность», Люся к Вовке относилась ласково, как сестра, и угощала его вкусными бутербродами.