— Еще дальше на север, — не согласился Уинстон. Потом, уловив что-то во взгляде отца, добавил: — Кому какое дело, куда мы едем? Эти люди так и останутся здесь.

Мэй нежно подергала бабушку за руку.

— А куда вы едете? — тихо спросил я.

Отвечать ей не хотелось. Но молчание лишь усугубляло ситуацию. Не очень тихо и не совсем мне она ответила:

— В Канаду.

— Там нет никого, кроме лосей, — предупредил я.

Достигнув практически стопроцентной вакцинации, Канада обезлюдела. Немногие уцелевшие были слишком рассеяны, чтобы выжить и уж тем более создать общины. Во всяком случае, так утверждалось.

Но мое беспокойство на нее не повлияло. У меня в голове уже вертелось несколько вопросов. И тут она искусно сменила тему:

— Где твой дом, Ной?

Мэр неодобрительно хмыкнул.

Я ткнул пальцем в горизонт:

— Там, но отсюда его не увидеть.

— Ты отшельник?

Я ощутил неловкость. Мне хотелось скрыть свою жизнь, но сделать этого я не мог. И я признался:

— Я живу там с женой.

Я ожидал, что от признания мне полегчает, но не дождался. Мэр подслушал наш разговор:

— Мы видим Ноя от силы четыре раза в год.

Мэй посмотрела на меня, держа руку бабушки обеими своими. Это странное на вид шествие приблизилось к самому большому и величественному зданию в городе. Оно напоминало башню с окнами, выходящими на юг, со старыми черными солнечными панелями и пятью ветрогенераторами на крыше. Четыре из них вращались, и минимум одному из них требовались или новые подшипники, или свежая смазка, потому что он испускал раздражающий скрежещущий звук, который заставлял меня нервничать еще больше.

Но я все же остался рядом с девушкой.

— Мне вот что любопытно, — сказала она мэру. — Мы спрашивали разных людей о вас. В смысле — о вашем городе. Нам говорили, что вы христиане и что вы процветаете.

Услышав похвалу, мэр зарделся.

Не знаю, что я услышал в ее голосе. По-моему, больше подозрения, чем одобрения.

— Все наши жители — истинно верующие, — пояснил мэр. Как будто быть христианами — это недостаточно хорошо. — Наши отцы и деды знали, что Господь нас спасет. Поэтому мы и пережили «трясучку».

Всегда презирал этот неадекватный термин.

— «Трясучку»…

Мэй посмотрела на мэра, затем на меня. Уверен, она хотела спросить о моих религиозных взглядах, и я даже был готов сказать ей все, что она захотела бы услышать. Но я решил, что лучшей тактикой будет сменить тему.

— Но почему Канада? — спросил я.

Она не ответила. Ее рука скользнула за спину, достала из заднего кармана небольшую, но пухлую записную книжку, потом сунула ее обратно. Из кармана рядом с книжкой торчали две старинные авторучки.

— Мы почти пришли, бабушка. Видишь переднюю дверь?

В жизни никогда так медленно не ходил.

Мой вопрос услышал Уинстон. Протолкавшись ближе ко мне, он сказал:

— Во Флориде сейчас сущий кошмар.

Мне не хотелось разговаривать с этим существом.

— Из-за африканцев, — добавил он. — Они сейчас приплывают на кораблях. Сотнями и тысячами.

— Уинстон! — с упреком воскликнула Мэй.

— Что? — прорычал он в ответ.

— Мы не из-за этого уехали.

— Но все равно это веская причина, — возразил он и продолжил: — В Африке миллионы людей. Климат у них становится все жарче и суше. Кое-кто направился было в Европу, но там опустевшие города заняли турки и русские. Новых иммигрантов там отстреливают. Поэтому беженцы платят алмазами или золотом, чтобы попасть на корабли, все еще способные пересечь Атлантику. Сотни мужчин, женщин и детей набиваются в них как селедки в бочку, и они ни хрена не знают об Америке, кроме того, что она была богатой.

Он явно рассказывал это неоднократно, но все еще эмоционально. И гневно продолжил:

— Мы хорошо жили во Флориде. Но потом грузовые корабли начали сбрасывать живой груз на наши берега. Эти люди ожидали найти у нас дома, где можно сразу поселиться. Хотели машин и продуктовых магазинов. А им солгали, и они из-за этого злились. Но не успевали они пожаловаться, как корабль разворачивался и отправлялся за новым грузом идиотов.

Услышав пронзительный голос Уинстона, мэр, похоже, начал сомневаться в своих гостях. Но обещание есть обещание. Он слабо улыбнулся и повернул ручку на двери своего дома, приглашая гостей в большое пространство, наполненное теплым воздухом и маленькими детьми.