У широченного крыльца нас встретила женщина, одетая в строгий деловой костюм. Она проводила нас на третий этаж и указала на ничем не примечательную дверь сразу поворота от лестницы. К этому времени я уже сообразил, что это пансионат для тихих психов. Прежде чем войти, мама одёрнула светлый джемперок на себе и нерешительно сказала:

– Ни Ингвар, ни Лина не знают, что она здесь.

– А что с нею?

Мама нервно поправила тёмно-русые волосы, избегая смотреть мне в глаза.

– Послеродовая депрессия перешла в параноидальную шизофрению. Зайдём, иначе я никогда не решусь… Пойдём, Вадим.

Я чувствовал себя приволочённым на какую-то готическую выставку.

"Вадим, мне пока исчезнуть?"

– Неа… - шёпотом откликнулся я.

Просто обставленная комната сразу предстала всего лишь фоном для женщины в кресле. Халат, сверху шаль, которая сползла и которую явно некому поправить, ноги в тёплых носках. Я встал перед нею, не зная, что сказать. Она смотрела сквозь меня и, кажется, не слышала и не видела нашего присутствия. Копия моей мамы. Но постаревшей, словно её состарили по определённой компьютерной программе. Особенно седые космы. Как будто нарисованные. Они почему-то сразу заставили меня весьма неприязненно отнестись к женщине. Такой женщина не должна быть - в любом возрасте.

– Риенн, - шёпотом окликнула мама.

Бесстрастное лицо не дрогнуло.

– Она иногда совсем не здесь, - грустно сказала мама и подошла к сестре, по дороге прихватив со стола расчёску. Она поправила шаль на неподвижном теле и принялась ласково и сноровисто управляться с расчёсыванием, словно не в первый раз проделывала это. Впрочем, видно, так и было.

Я побродил по комнате, не представляя, чем бы заняться, пока мама ухаживает за своей сестрой. Но мама погладила Риенн по волосам и со вздохом поманила меня за собой из комнаты. И только в коридоре я сообразил задать естественный вопрос:

– Ты говоришь, послеродовая депрессия? У меня есть кузен? Кузина?

Мама плотно прикрыла дверь и взялась за голову.

– Господи, помоги мне… Вадим, это твоя мать.

В первый момент я просто не понял. А когда понял, только и смог выдавить из себя:

– Моя мать…

Мама обняла меня и покачала, словно расстроенного ребёнка, как делала иногда в детстве. Чуть ниже меня, она всё-таки крепко стояла на ногах.

– Вадим, когда-то я должна была сказать тебе…

– Наверное, когда-то я привыкну к этой мысли, - угрюмо сказал я.
– Но ты разрешишь мне называть себя как прежде мамой?

– Попробуй только не назови, - проворчала она куда-то мне в ключицу.
– Это мне пришлось ухаживать за тобой, не спать ночами… - Она подняла заплаканное лицо.
– Видеть, как впервые удержался на ногах… Как сказал первый раз "мама"… Господи, как всё это тяжело! Я даже не думала…

В обнимку мы вышли из пансионата. Я предложил маме сесть на пассажирское сиденье, но она отказалась.

– Сосредоточившись на езде, быстрее приду в себя.
– Она шмыгнула и решительно открыла дверцу со стороны водителя.

Она довезла меня до станции, робко предложив перед тем переночевать у неё. Я отказался, сказал - нужно переварить новость. Она кивнула и уехала.

Лицо той женщины, моей матери, упрямо вставало перед внутренним взглядом. Чтобы отвлечься, я смотрел куда угодно, только бы не слишком долго смотреть на одно и то же место.

"Вадим, прости, - сказал Дилан.
– Я не думал, что так может быть".

Я не ответил. Он, кажется, отвлёкся от моих проблем на свои. Во всяком случае, я его долго потом не слышал. И, как оказалось, к лучшему.

На станции, на платформе, я, наверное, стоял в оцепенении где-то с полчаса. Проносились поезда, люди - кто деликатно, кто грубовато - огибали неподвижную фигуру. Кажется, светило солнце. Не помню. Я остался в той комнате с креслом, с застывшей женщиной, которая смотрела сквозь меня.

Взгляд ввинтился между лопаток сильно и раздражающе. И сразу вывел меня из слепого созерцания пристанционной суеты. Два взгляда. Они, словно два шприца, наполнили форму - меня - взрывчатой смесью. Мои соглядатаи. Крысы. Любопытно, их выпустили из полицейского участка, или это следующая пара шпиков?

Как бы там ни было, я понял, что сегодня мирными средствами ухода от них ограничиться не могу. Мне надо выпустить пар. Но и явно схватиться с ними я не могу позволить себе… Поэтому я зашагал к следующее остановке - к маминой. Здесь удобная для прогулок тропка, асфальтированная, с обеих сторон низенькие декоративные кустики. Стоило к тропке спуститься, как, нагруженный проблемами, я почти сразу выпрямился. Взгляды крыс сверлили мою спину, а я с трудом удерживался, чтобы не обернуться и не… Остановился. Продышаться. Пальцы скрючены то ли в кулак, то ли в тигриную лапу, готовую вот-вот распялить когти. Рано. Рано, Вадим, чёрт побери!.. Потерпи. Ещё несколько минут.