– Не выйдет номер. – Мордашка открыл бар, механически приложился к початой бутылке ликера. – Он все вывезет. И не засечете. Он хитрый какой, знаешь? И с блатными, и с вашими завязан – да так, что особый отдел не подкопается… Мафия!

Вывезет! И чистым свалит. К ближайшим родственникам, чинно-благородно, воссоединение семей… Ладно, допустим: узнаю вдруг я, где его брюлики. И чего? Вам их передаю в торжественной обстановке? Да меня же за такой презент вмиг удушат. Не на воле, значит, в тюряге. А коли туда мне путь так и так лежит…

– Слушай, – перебил Дробызгалов, – а… сеструха?

– Вопрос кстати, – кивнул Мордашка. – У них на днях разбор с Фридманом был. Катастрофа. Пронюхал он про сеструху.

Плакалась мне вчера. Она же девка с мозгами, любовь закрутила прямо-таки по сценарию фильма для целомудренных деток: чтобы все на уровне воздыханий и невинных поцелуев, а уж половой акт

– после свадьбы и титров. Крутила динамо – будь-будь! Ну Фридман бродил вокруг, облизывался, пылал изнутри… И подарки ей, и брюлики в уши, на пальчики, и виды на Штаты… А тут кто-то и стукнул… Привет! Провал спектакля, занавес стремительно спущен.

– Вот… как, – только-то и произнес Дробызгалов.

– Ага, – подтвердил Мордашка лениво. – А насчет капитальца его она тоже по-моему, интересовалась… Но хрен чего узнала.

Только однажды по пьянке шепнул ей, что система у него глухая… Никому не добраться. Думаешь, не ведает он, что его вынюхивают? Ведает. Одна охрана его чего стоит!

– У тебя, если посчитать, не так и густо, не Ротшильд, – произнес Дробызгалов невпопад, – у меня круглый ноль, а Маринка тоже не из клана Дукакисов… Так ведь? Я на улицу, ты в зону, а ей по постелям валяться – все наши перспективы. Но, пока мы втроем, мы – сила. Вынем из Фридмана брюлики, сделаем все на уровне, вот и задел. А с заделом… сам понимаешь. Живи и живи.

Ты выйдешь и – фьють в другой город, от нас, милицейских, подальше, я подскажу – куда… А Маринка с твердой валютой на руках договорится с каким-нибудь бедным америкашкой, чтобы увез ее. Выкопает немного из-под камня, вот и замужество. А там – пара лимонов по минимуму, верь, товарищ! И я могу невесту купить, и ты…

– Болтаешь… – отвернулся Мордашка с раздражением. – Чего ты из него вынешь, из Фридмана, кроме дерьма? Ну, вынул даже…

Знаешь, какие разборы начнутся? Тушите свет. От меня и тебя ничего не останется. Слизь кровавая. Никакая ментовка не защитит! Никто не защитит! Ни контора, ни армия! Если в заместители президента только наняться, чтобы за броней и за автоматами жить… Но туда – невпротык. А если и попадешь, тогда фридмановские дела вроде без надобности… хе. Там денег эшелонами прут, причем – без особенного риска.

– Единственный выход, – произнес Дробызгалов тупо.

– Да как, как?! – взвинтился Мордашка. – Проследить: где, чего, и тайно изъять? Не вышло и не выйдет. Прижать его?

Попробуй! К нему подойди – шею враз открутят. А если и возьмешь чего, все вместе с процентами и с душой обратно вытряхнут… Он же, помимо прочего, наверняка крупным блатным очень в Америке нужен! Он – их гарант там, база…

– Не пугай, – произнес Дробызгалов. – Нет невыполнимых задач. Техническую сторону дела беру на себя. А в деле – трое.

Ты, Маринка и я. Три равные доли. Твоя задача – подписать Маринку. Будет у нее готовность…

– Говорю же! Кончился роман, разбежались они…

– Будет у нее готовность… – с нажимом повторил Добызгалов.

– То есть?

– А ты с ней обговори… ситуацию. И скоренько, не мешкая.

Можешь ведь?

– Ну…

– Вот и ну. Подпишешь ее хотя бы морально, и то ладно.

Учти: покуда вертим это дело, ты на свободе, а я при погонах…

А там – куда кривая вынесет.

– А до мокрого не дойдет?

– Не твоя забота. Мое дело. Если из окна Фридман, к примеру, сиганет, туда ему и дорога, скажут. А кто будет следствие по самоубийству, скажем, вести… это опять-таки я позабочусь. Короче. Твоя задача – разговор с Маринкой. Пусть пораскинет мозгами, ей многое виднее.

– Так… – Мордашка полез в письменный стол, достал какие-то бумаги. – Вот, – положил перед Евгением. – Это – гостевой вызов в город Берлин, фотографии. Оформляешь мне паспорт. Как гарантию хотя бы. Требование полагаю справедливым.

– Понял, – наклонил голову Дробызгалов. – Логично. Будет готово на следующей неделе. Но! Ты мне Фридмана, я тебе паспорт.

– Нет, – сказал Мордашка. – Наоборот.

– Нет, Мишуля, – сказал Евгений. – Не наоборот.

Выходя от Мордашки, Дробызгалов подумал, что, хотя и разыгрывал спектакль, вступая якобы в сговор со спекулянтом и сестрицей его, а ведь кто знает, вдруг и заполучит он эти бриллианты? И вовсе не для официальной их передачи неблагодарному руководству.