Эта повесть о докторе Вальдемаре Октео ван Чехе, не может считаться четвертой, так как нарушает хронологию повествования, так же она не может считаться первой или нулевой, так как первой была часть о Кукбаре, а эта часть написана позже всех трех. Так что можно считать эту часть параллельной всем остальным повестям.
Из всего вышеописанного следует, что автор и сам в порядочном затруднении в классификации этой книги… Впрочем, как и в классификации всех остальных повестей о докторе Чехе.
Глава 1.
Молодой черноволосый кудрявый доктор опасливо заглянул в кабинет заведующей отделением Пенелопы Акнео ван Тащ.
– К вам можно?
– Ты уже зашел, при этом не постучался, - сурово ответила зав. отделением.
Она сидела спиной к двери, но отлично знала, кто пришел. Молодой выпускник, от которого буквально за километр еще несло университетом и написанным дипломом.
– Итак, друг мой, проходи и садись, - хмуро начала она, не оборачиваясь на вошедшего.
Доктор аккуратно затворил дверь и сдержанным шагом прошел по кабинету, выдержанно сел на стул. Он тут же попал под внимательный взор серых глаз. Пенелопа ничего не говорила, губы ее были плотно и презрительно сжаты.
– Вальдемар Октео ван Чех, - полный пустого собственного достоинства сказал молодой человек.
Достоинство вылетело воздушным шариком. Пенелопа стала что-то разглядывать за левым ухом Вальдемара, лицо ее выражало противоречие между желанием лопнуть это шарик и профессиональным долгом. Она хотела что-то сказать, но смолчала и воздушный шарик Чехова достоинства уцелел.
Молодой доктор рассматривал начальницу со святым благоговением ученика. Женщина была еще молода, лицо ее круглое с острым носом и подбородком сейчас имело выражение напускной суровости. А глаза были очень добрые: левый - серо-голубой, правый - серо-зеленый.
Вальдемар выдохнул и начал расслабляться, разглядывая красивые полные руки доктора ван Тащ, но та резко посмотрела на него в упор. Молодому доктору пришлось снова напрячься. Он даже дышать стал поверхностно. Пенелопа отвела глаза и сказала:
– Вальдемар. Что как не родной, а? Не первый раз видимся уже. Понимаю, прошлую практику мы с тобой расстались, так сказать… не попрощавшись, при обстоятельствах… Ну, да, что я тебе буду рассказывать, - Пенелопа погасила взгляд и тепло улыбнулась, глядя на какие-то бумажки на столе, - Я тебя вот зачем пригласила. Во-первых, теперь зови меня Пенелопа, теперь я коллега, а не твой наставник. Во-вторых, можно на ты. Напрягает общаться на вы!
– Пенелопа резко взглянула на Вальдемара, начавшего было снова расслабляться, - Сколько подразделений у нас в клинике, знаешь?
Вальдемар кивнул. Пенелопа мягко откинулась в кресле и стала очень плавно вертеть в правой руке карандаш.
– Четыре.
– Правильно, - мягко ответила Пенелопа, - мы - четвертое, самое маленькое. У нас меньше всего больных и они самые сложные из всех. А знаешь, почему докторов у меня так мало?
– Ставок не дали, - тихо сказал Вальдемар.
– Расслабься, - Пенелопа улыбнулась одними губами, молодой доктор еще больше напрягся, - Ставок полно. Никто не может со мной работать. Я слишком авторитарна - это раз, не терплю возражений - два. И если я сказала: "гипноз", значит гипноз. Если сказано: "Никакого гештальта", значит, никакого гештальта.
– А если поведение больного диктует именно музотерапию, а не… допустим… изотерапию, тогда как?
– полюбопытствовал доктор.
– Твои проблемы. Но будет так, как я сказала, - Пенелопа широко улыбнулась.
Улыбка была доброй, но глаза злые.
– А… О… - доктору нечего было сказать.
– Ты, я знаю, специализировался на детских девиациях?
– Да, писал диплом, - Вальдемар поморщился, как будто у него болел зуб.
– И три месяца работал в детской лечебнице, предатель, - усмехнулась Пенелопа, - И как тебе?
– Я продержался всего три месяца, а потом понял - не мое, - доктор не знал, куда себя деть.
Уже с первой практики Пенелопа решила, что он будет работать под ее началом. Во время второй, последней практики, произошла история, о которой доктору все еще несколько стыдно было вспоминать. Тогда-то он решил перейти от взрослой психопатологии к детской. Не получилось.
Пенелопа потеплела.
– А скажите…
– Скажи, - резко оборвала его Пенелопа.
– Скажи… - выдавил из себя ван Чех, - почему при таком замшелом заводе целая клиника?