— Джеймс, я…

— Этот мерзавец в любом случае получит по заслугам.

— Что ты хочешь сказать?

— Этот твой муженек, ты, может, не в курсе, слишком зарвался — и добром для него это не кончится.

— Нет, я этого не знала, — медленно проговорила она.

— «Пэджет» не единственная фирма, которой он завладел в последнее время, а сейчас он попытался расширить свой рынок сбыта в Восточной Европе.

Лори ошарашенно смотрела на него.

— Но откуда тебе все это известно?

— Я уже говорил: нужные друзья на нужных местах.

Она наморщила лоб.

— О чем это ты?

Но он лишь покачал головой, злорадно ухмыляясь. Лори едва заметила эту ухмылку, мозг ее лихорадочно работал.

Работает на Малдини… Надо непременно предупредить Алекса — но тогда придется рассказать и о их с Джеймсом отношениях.

— В такой ситуации неизбежно… — Он провел ребром ладони себе по горлу.

Лори внутренне содрогнулась. Конечно, он старается сделать как лучше, но, несмотря на это…

— А что конкретно ты делаешь у Малдини?

Джеймс принял важный вид.

— Не задавай лишних вопросов, дорогая. — Из комнаты позади них донеслись взрывы хохота, и он бросил быстрый взгляд через плечо. — Сейчас нет времени, но скоро ты все узнаешь. Скажу лишь, что тебе не придется долго терпеть домогательства этого подонка. До сих пор тебе это удавалось?

Она густо покраснела.

— Да. Но…

— Я пытался дозвониться тебе, чтобы сообщить, что я здесь, но всякий раз подходил или этот кретин, или какая-то старая дура, так что я немедленно бросал трубку.

«Значит, вот какие были эти неполадки на линии…» — догадалась Лори, но он продолжал испытующе смотреть на нее.

— Должен сказать, дорогая, семейная жизнь — даже с этим дьяволом, похоже, идет тебе на пользу. Ты сегодня обворожительна. Такая… чувственная. — Голос его слегка поплыл, и тут только Лори уловила исходящий от него запах спиртного. — Ты даже еще красивее, чем в день свадьбы.

— Ты был там? — Глаза ее почти поглотили остальную часть лица. — На площади?

— Естественно.

Значит, ей не померещилось. И снова ее охватил ужас при мысли о том, что может натворить Алекс, если узнает…

— Но зачем? — «Зачем причинять себе лишнюю боль?» — подумала она, но вслух произнести не решилась.

— Из любопытства, наверное. Вроде как посмотрел репетицию нашей с тобой свадьбы.

Наконец она собралась с духом, чтобы выговорить:

— Джеймс, прошу тебя, не продолжай. Я должна тебе кое-что сказать. Я… не смогу.

Глаза его слегка сузились.

— Что ты, черт побери, имеешь в виду?

— Я не смогу, — повторила она, — оставить Алекса и выйти за тебя замуж. — Вначале Лори хотела как-то смягчить удар, подготовить его и пыталась сделать это еще в письме, но возможно, — подумала она, — после внезапного признания ему, наоборот, будет легче забыть ее.

— Что?

— Я виновата перед тобой, Джеймс. — Она попыталась взять его за руку, но он вырвался. — Но с моей стороны было бы нечестно выходить за тебя замуж. Я не люблю тебя. Я поняла, что люблю Алекса.

На мгновенье наступила полная тишина, затем он произнес:

— Как романтично. — Ухмылка скривила лицо Джеймса, всю мальчишескую веселость как рукой сняло. — Ну-ну. Что ж, быстро ты обернулась.

— Что ты имеешь в виду?

— Любишь его? Не смеши меня. Деньги — вот что вскружило тебе голову, милочка. Вот это все, — он указал рукой назад, на palazzo, наполненный музыкой и смехом. — Блеск, мишура — и деньги.

— Нет. Не думай, будто я не задавала себе этого вопроса много раз, но клянусь тебе, дело не в этом. О Джеймс, — она была готова заплакать, — я так виновата перед тобой.

— Виновата? — Его распирало от еле сдерживаемого бешенства. — Значит, я провел последние пять лет, заискивая перед этим твоим недоумком-папашей…

— Ах! — Лори едва не задохнулась от ужаса и негодования.

— А что до тебя, то ты всего лишь маленькая дрянь… — Он запнулся подбирая слова.

Лори ненадолго прикрыла глаза, чтобы удержать навернувшиеся слезы.

— Что до меня? — спросила она прерывающимся голосом.

— Ты, дорогуша, была моим пригласительным билетом в богатую жизнь — до тех пор, пока «Пэджет» еще хоть как-то дышал на ладан. А потом ты стала для меня средством расквитаться с этой свиньей за унижение, которое я перенес от него.