Тишину мертвого города временами нарушают кукареканье петухов, скрип деревянных повозок. К полудню все это стихает. И наступившая тишина вновь возвращает в давно минувшие века. Но история время от времени протягивает к этим местам нити современных событий. В 1941 году, когда японцы захватили Бирму, они запретили хранить какие-либо книги на английском языке. Библиотека Рангунского университета была тогда тайком перевезена в Паган и замурована в одной из пагод. Только благодаря этому ее удалось сохранить.

Священная гора Полпа, которая возвышается над прилегающей равниной, другим своим склоном отражается в водохранилище Чемуотау. Это первый крупный ирригационный комплекс, созданный в Бирме после обретения независимости. Строить его помогали советские специалисты. Водохранилище орошает поля жителей почти ста деревень. Благодаря ему в 50 километрах от Пагана впервые стало возможным выращивать длинноволокнистый хлопок.

Если проехать от Пагана по реке Иравади примерно 30 километров, попадаешь на нефтепромыслы Чаук. Нефтяные вышки толпятся там у берега реки, чем-то напоминая силуэты паганских пагод. Еще во времена Паганского царства бирманцы добывали там нефть для лампад. Нефтью же обмазывали сваи домов, чтобы древесину не повреждали термиты.

Прошло уже семь веков с тех пор, как Паган перестал быть столицей Бирмы. Но он доныне остается самым чтимым местом в народном искусстве. Более поздние бирманские столицы тоже стояли на Иравади. И челны, поднимавшиеся вверх по реке, неизбежно проплывали мимо этого легендарного города с загадочной судьбой.

Если есть рай на земле — он здесь, здесь, здесь! Я повторяю эти сказанные когда-то слова, сидя в десяти шагах от кромки прибоя. Шеренга легких бунгало выстроилась вдоль пляжа. Домики отделены от моря лишь узловатыми стволами магнолий и грациозно изогнутыми кокосовыми пальмами. На бирманском курорте Сандовей не возводят массивных зданий. Гораздо приятнее жить в таких легких хижинах, похожих на корзины. Их стены состоят из переплетающихся бамбуковых щеп, выкрашенных охрой. От этого домики выглядят шоколадными. Особенно приятно ходить босиком по полам из темно-коричневого тика.

Я сижу на террасе с навесом из пальмовых листьев. На столике передо мной — вскрытый кокосовый орех с соломинкой. Со стороны Бенгальского залива тянет свежий ветерок. Термометр показывает 31 градус. Но благодаря морскому дуновению зноя совершенно не ощущаешь. После напряженных дней, после дальних поездок по ухабистым дорогам особенно приятно никуда не спешить и радоваться тому, что все-таки есть на свете места, где в декабре не страдаешь от жары. На пути из Рангуна в Сандовей мы пролетали над дельтой Иравади. Там шла жатва. Виднелись ряды снопов, у селений желтело обмолоченное зерно. А часть полей уже зеленела всходами риса второго урожая. Тут и там петляли протоки, обрамленные густой зеленью. Во время муссонов дельта превращается в сплошное озеро.

К побережью Бенгальского залива вплотную подходят тропические леса. Только бухты ярко очерчены золотистыми полосками пляжей. Бухта Сандовея удобна для купания еще и тем, что вход в нее перегораживает коралловый риф. Из-за этого там не бывает больших волн, туда не заплывают акулы.

На каждом шагу груды кокосовых орехов. Одно из немногих здешних предприятий — завод, где копру разминают специальными машинами и плетут из нее канаты.

Местные жители промышляют, конечно, и рыболовством. На лов выходят вечером. Лодки выглядят небольшими, но сидит в них уйма людей: двенадцать гребцов, впередсмотрящий, рулевой и, наконец, артельщик.

На следующий день я встал до рассвета, чтобы застать возвращение рыбаков. Лодки подошли к берегу с первыми лучами солнца. Их радостно приветствовали ребятишки и собаки со всего селения. Потом из домов потянулись женщины с плетеными корзинами. Начался дележ добычи. У молчаливых мужчин оказались очень шумные жены. Получив свою долю, каждая семья вновь делила ее на две части, рыбу получше — на продажу, рыбу похуже — для себя.

После этого женщины отправились с уловом на базар, а мужчины принялись чинить сети. Около десяти часов и те и другие управились с делами, и над всей деревней закурились дымки. В половине одиннадцатого жители прибрежных селений садятся к столу. Второй, и последний раз едят перед заходом солнца, то есть около шести часов вечера. Вместо завтрака же и мужчины, и женщины обычно ограничиваются толстой самодельной сигарой. Прошелся по базару. Торговки рыбой громко переговаривались хрипловатыми голосами и обкуривали друг друга сигарным дымом.

Едва успело сесть солнце, как над Бенгальским заливом загорелись яркие тропические звезды. У кромки прибоя меня учили жарить цыплят местным бирманским способом. В песок загоняют бамбуковый кол, заостренный сверху. На него натыкают расплющенную тушку цыпленка. Все это накрывают ведром и обкладывают соломой. Солома горит недолго, но дает сильный жар. Поэтому цыпленок как бы запекается, и мясо, приправленное специями, приобретает своеобразный вкус.

Жить в бамбуковой хижине у кромки прибоя. Купаться подтропическими звездами, а потом жарить ужин на прибрежном песке. Слышать перед сном, как шелестят пальмовые листья на крыше. А проснувшись на рассвете, с наслаждением ходить по еще прохладному песку пляжа. Вот вознаграждение за изнурительные дни двухнедельной поездки!

Цейлонские самоцветы, цейлонский чай… Оба эти словосочетания привычны, хотя первое обрело известность гораздо раньше второго. Еще в VI веке до нашей эры царь Соломон посылал на этот далекий остров корабли за драгоценными камнями, чтобы заказать украшения для царицы Савской. Самый большой сапфир британской короны, превышающий 400 карат, был найден на Цейлоне среди рисовых полей Ратнапуры. По равнине Ратнапуры когда-то протекала река Калуганга. Впоследствии она изменила свое русло. Бурные горные потоки принесли с центрального плато вместе с обломками скальных пород и драгоценные камни. Они сохранились среди слоев гравия в виде отдельных твердых камешков. Большинство месторождений самоцветов в Шри-Ланке, как теперь называется Цейлон, представляют собой отложения гравия в руслах бывших рек. Это значит, что не только на равнине Ратнапуры, но и в верховьях протекающих по ней рек могут быть драгоценные камни.