— Ну что же. Я скажу. Мне таиться в такой ситуации смысла нет. Мне выписали командировку с целью инспекции строящихся олимпийских объектов. Но оказалось, что шеф запланировал посетить строительство несколько позже. А эту неделю провел в моей постели, обещая за это работу в комитете. В последний вечер Слава тоже был у меня. Ушел в самом начале первого. Мне показалось, что он был немножко обеспокоен, не обеспокоен даже, а возбужден слегка и суетлив, будто человек, который опаздывает. Однако было уже довольно поздно. Куда ему было торопиться? Но лишнего любопытства я себе никогда не позволяю. И он просто ушел к себе в номер… Тем более он был не одет. Ну то есть в одном халате…

— А он ничего не говорил? Может, гостей ждал?

— Нет. Ничего.

— Хорошо, Регина Степановна. Но, может быть, вы случайно в коридор выглядывали и что-то заметили? Или звуки слышали какие-нибудь из номера Калачева?

— Нет. Я сразу в ванную ушла. Там вода — разве услышишь что-то? А потом сразу заснула. Мне ведь вставать надо было рано.

— Понятно, — кивнул Турецкий. — Спасибо. Это важные сведения. Я скоро снова буду в Москве и вызову вас в прокуратуру, чтобы вы подтвердили данные мне сейчас показания официально.

— Это не будет оглашаться? — забеспокоилась Альтова.

— Мы подобную информацию журналистам не разглашаем. Судебный процесс тоже вряд ли будет открытым. Думаю, вам волноваться нечего.

— Спасибо. — У Регины камень с души упал. И не арестовал ее никто. Да и Лева вряд ли что-нибудь прознает. А сама она не дура рассказывать такое.

Они мило поболтали еще несколько минут. Регина, понимая, что Турецкого больше ничего не интересует, нехотя сползла с дивана и, нетвердо держась на ногах, тронулась в темный коридор проводить гостя.

— Лампочка-то есть у вас? — вдруг поинтересовался Турецкий. — Давайте вкручу, раз уж оказался тут в нужное время.

1

После гибели Калачева никто не мог похвастать, что видел спортивного министра в веселом настроении. Михаил Красин жил не в вакууме и прекрасно был осведомлен о гуляющих по Москве слухах. И эти слухи довольно больно его задевали.

Как и любой публичный человек, он постоянно подвергался испытаниям всякого рода домыслами. Он знал, что его имя даже в Америке связывают с «русской мафией». Действительно, было время, когда в его друзьях вынужденно числились и батоно Отари Солдадзе, и с господином Петруньковым, известным также как Китайчик, дела иметь приходилось. Однако те незапамятные дни, когда по просьбе этих уважаемых товарищей он открывал в Детройте фирму «Мишка», где числился президентом, давно прошли. Совесть его была чиста. Фирму он зарегистрировал в счет уплаты долга, это было, но к ее деятельности не имел ни малейшего отношения. И сразу же после гибели Петрунькова решительно ее закрыл. Юридически он был чист. Контактов с криминальным миром не поддерживал. Но людская молва, как известно, страшнее пистолетов. Хотя, если честно, и в пистолетах хорошего мало.

Так получилось, что Красин, уже будучи в Америке, внимательно следил за делом об убийстве одного из крупных спортивных функционеров России — председателя Федерации хоккея страны.

Это было одно из самых громких «спортивных» убийств в России. Валерия Филина убили апрельским утром 1997 года около деревни Иванцево, Дмитровского района, под Москвой, когда тот выезжал со своей дачи. Преступление имело тогда колоссальный резонанс, и дело, наверное, даже не в том, что Филин являлся третьим человеком в российском спорте после спортивного министра и президента Олимпийского комитета. А в том, что хоккей, некогда предмет гордости всех российских и советских граждан, в постперестроечную эпоху ухнул в некое болото. И вот при Филине он как раз начал возрождаться. Жесткий руководитель, да к тому же человек принципиальный в отношении некоторых «авторитетных» бизнесменов, Филин наверняка кому-то мешал, и этот «кто-то» всерьез задумывался о том, чтобы его устранить. Именно на повороте неподалеку от дачи Филина люди неоднократно видели зеленый старенький «Москвич», возле которого, как правило, крутилось двое-трое мужчин. В то же утро, когда машина президента Федерации хоккея начала спускаться по дороге от дачи, один из них неожиданно вынул из-под открытого капота «Москвича» автомат и открыл стрельбу.

Наиболее часто в прессе звучала версия о том, что убийство главного «хоккеиста» было связано с внешнеэкономической деятельностью Федерации и теми льготами, которыми она располагала. В те времена Национальный фонд спорта — детище вездесущего Зуфара Рифкатовича — имел возможность продавать любые товары, а вот суммы, которые за это получал, он уже спускал сверху вниз разным спортивным федерациям, и только Федерация хоккея была исключением. Она имела право сама реализовывать акцизные марки и по своему усмотрению распоряжаться всеми полученными от этого суммами.

Для того чтобы принять или опровергнуть эту версию, следователям тогда пришлось тщательнейшим образом изучить финансовую документацию Федерации. Однако по завершении этого труда специалисты вынуждены были признать, что подобное предположение хоть и имеет право на существование, но лишь как второстепенное, тем более что к моменту убийства льготы уже не действовали.

Потом в ходе следствия выяснилось, что заказчик преступления — Родион Корнев, бывший руководитель Международной хоккейной лиги, от услуг которой к тому времени отказались практически все ведущие хоккейные клубы страны. При этом пошли слухи, что руководство лиги сильно нечисто на руку. Он, потерпев крушение всех своих амбициозных планов и надежд, решился на банальную месть…

Эта трагедия тут же вспомнилась Красину, едва он услышал о гибели Калачева. Было очевидно, что теперь все станут подозревать его в устранении могущественного соперника. Просто по-другому люди думать не умеют. Поскольку в той или иной мере корысть присуща любому человеку, он и рад приписать ее и другим в стократном размере.

Поначалу Михаил Юрьевич раздумал даже баллотироваться на пост президента Российского олимпийского комитета. Он созвонился с несколькими старыми спортивными товарищами, переговорил, выслушал мнения. И попросил давнюю добрую знакомую — выдающуюся фигуристку, неоднократную чемпионку мира и трехкратную победительницу Олимпийских игр Арину Родионову — выставить свою кандидатуру. Фигуристка в последние годы возглавляла Центральный совет общества «Российский спорт» и была довольно искушенной в общественной и организаторской работе. Ее слово имело вес даже в высшем руководстве страны, поскольку спортсменке неоднократно приходилось обращаться в самые высокие инстанции и решать возникающие вопросы в пользу российского спорта.