Собрание сочинений в десяти томах. Том первый. Стихотворения
вернуться

фон Гёте Иоганн Вольфганг
Шрифт:

ПРЕТЕНЗИИ К ПОЭЗИИ

«Облагораживай нас!..» — Так! значит, сами хотите, Чтобы вас розгой сырой снова и снова секли.

«МОДНАЯ ФИЛОСОФИЯ»

— Мода!.. Да полно! Когда человек, не довольствуясь старым, Нового ищет, — глупец злобно о моде твердит.

ЗРЕНИЕ И ОСЯЗАНИЕ

Не дотянулся слепец — так кричит, что и нет этой вещи, А дотянулся б хоть раз — всю бы изгадил в грязи.

УМЫСЕЛ И ЗАМЫСЕЛ

Косных и злобных язвите, будите погрязших во грезах, Лживых дразните, стихи, но почитайте добро.

ВААЛОВЫ СВЯЩЕННОСЛУЖИТЕЛИ

Вольность святая! Свобода! Стремленье людей к совершенству! Сам бы во храм поспешил, будь там другие жрецы…

ОТВРАЩЕНИЕ

Прочь, лицемеры! Но первым пускай убирается тот, кто Грубость под правду рядит, пряча лукавство и ложь.

ПАТРИОТ

«Ах, конституция! Чудо!» — И верно. Но, хилый и бледный, Прежде чем грезить о ней, вспомни хотя бы свою.

ФИЛИСТЕРАМ

Глядя на бабочек, вспомните гусениц: вашу капусту Сильно попортят они, чуть ли не с блюда украв.

ДОМАШНИЙ УКЛАД

Прав, спору нет, садовод, когда с воробьями воюет. Прав, но… природа не даст выиграть эту войну.

ГОМЕР ПО ВОЛЬФУ

«Спорили семь городов…» Как делить между ними Гомера? Волки его раздерут, вольфы волкам подсобят.

РЕЙНЕКЕ ЛИС

«Рейнеке Лис? Да о нем ведь, я слышал, давно написали?» — Но не поймали ж его! Здравствует Рейнеке Лис.

НАВЯЗЧИВОМУ

Раз навсегда хочешь вечную жизнь обеспечить поэту? Лучше покой обеспечь, сгинувши раз навсегда.

РЕКЛАМА КНИГОТОРГОВЦА

Люди! спешите узнать, для чего вы живете на свете! Ключ к этой тайне продам ровно за десять грошей.

ИСТИНА

Истину остерегись человек человеку поведать. Сразу перекувырнут истину вниз головой.

ПРИЗНАНИЕ

Вслух этих строк не читай. Осмеял я глупцов, но, признаюсь, Умникам здесь кой-каким тоже несладко пришлось.

ЛИРИЧЕСКОЕ

АМУР-ЖИВОПИСЕЦ

На скале сидел я ранним утром, Пристально глядел в туман рассветный, Точно холст, покрытый серым грунтом, Вширь и ввысь он затянул окрестность. Подошел ко мне какой-то мальчик И воскликнул: «Что ты, друг любезный, В полотно уставился глазами? Иль навеки потерял охоту Красками орудовать и кистью?» На дитя взглянул я и подумал: «Ишь, наставник у меня нашелся!» «Так сидеть бездейственно и мрачно,— Молвил мальчик, — выйдет мало толку. Хочешь, я картину нарисую, Научу, как пишутся картины?» И тотчас же пальчиком искусным, Розовым и белым, точно роза, Быстро начал по холсту водить он, Пальцем начал рисовать картину. Наверху изобразил он солнце В блеске ослепительно прекрасном, Облака, с краями золотыми В тех местах, где луч сквозь них пробился. Трепетными, легкими мазками Лес наметил, от росы блестящий, А за лесом широко и вольно Цепь холмов волнистую раскинул. Без воды не обошлось в картине — Написал и речку, так правдиво, Будто солнце на воде сверкало, Будто волны на песок плескались. За рекой простерся луг с цветами, На лугу зажглись, затрепетали Зелень, пурпур, золото, эмали, Россыпи рубинов и смарагдов. А над всем — лазурный купол неба, И вдали — синеющие горы. Восхищенный, то на живописца Я глядел, то на его картину. «Ну, теперь ты видишь, — мне сказал он, В этом деле кое-что я смыслю, Но пора заняться самым трудным». И тогда, с великим прилежаньем, Написал он пальчиком искусным На опушке леса, там, где солнце Ярким светом зелень заливало, Написал прелестную пастушку, Стройную, в простом, открытом платье, Синий взор и розовые щеки, Розы-щеки, схожие по цвету С пальчиком, который сотворил их. «О дитя! — вскричал я. — У кого ты, У какого мастера учился Рисовать так верно и правдиво И с таким высоким совершенством?» Не успел еще договорить я, Закачались ветви на деревьях, Легкий ветер закурчавил воду, Взвил косынку на кудрях пастушки, И тогда, — о, как я изумился! — Девушка ногой переступила, Обернулась и пошла к утесу, Где сидели я и мой учитель. И когда все, все пришло в движенье, Воздух, волны, листья, и косынка, И сама красавица — о боги! — Мог ли я недвижно, будто камень, Усидеть на каменном утесе! 1787

«Купидо, шалый и настойчивый мальчик…»

Купидо, шалый и настойчивый мальчик, На несколько часов просил ты приюта. Но сколько здесь ночей и дней задержался, И ныне стал самовластным хозяином в доме. С широкой постели я согнан тобою, Вот на земле сижу и мучаюсь ночью. По прихоти своей очаг раздувая, Ты зимний сжигаешь запас, и я тоже сгораю. Посуду всю ты сдвинул, все переставил; Ищу, а сам как будто слеп и безумен; Нещадно ты гремишь; душа, я боюся, Умчится, мчась от тебя, и дом опустеет. 1787

НОЯБРЬСКАЯ ПЕСНЯ

Стрелку, — но не тому, кто сед, Кто правит солнца бег, Скрывает мглой небесный свет И шлет нам первый снег,— Но мальчику восторг певца! Почтим того хвалой, Кто ранит нежные сердца Волшебною стрелой. Он согревает мрак ночей Порою зимних вьюг, Дарит нам преданных друзей И сладостных подруг. Да вознесем его к звездам, Чтоб вечно меж светил Он, светлый, улыбаясь нам, Всходил и заходил. 1783