В пяти милях от Олимпийского парка, в Гринвиче, чуть южнее Темзы, Петра и Тиган шли под свинцовым небом к тяжелой, особо охраняемой двери «Арены 02», ультрасовременного здания с белым куполом, пронизанным желтыми башенками. Здесь обычно проводились концерты и масштабные театральные постановки, а к Олимпиаде «Арену» превратили в гимнастический зал.

Петра и Тиган, в формах гейммастеров, имели при себе официальные удостоверения волонтеров, специально отобранных для помощи на финале соревнований по женской гимнастике, обещавшем стать событием.

Тиган, мрачная, собранная, целеустремленная, направлялась к очереди гейммастеров и киоскеров, ожидающих проверки. Но Петру, казалось, терзали сомнения: она шла нехотя.

— Я же сказала, что была не в духе, — проговорила она.

— Высшие существа так себя не ведут, — ледяным тоном заметила Тиган.

— Не знаю, о чем я думала, — оправдывалась сестра.

— Где еще тебе сейчас быть? Мы же так ждали этого момента!

Поколебавшись, Петра шепотом заметила:

— Это не похоже на другие задания Кроноса. Самоубийство какое-то. Конец двух Фурий.

Тиган резко остановилась и вперила в сестру горящий взгляд.

— Сперва письмо, а сейчас сомнения?

— А если нас поймают?

— Не поймают.

— Но…

Тиган перебила сестру:

— Хочешь, чтобы я позвонила Кроносу и сказала, что в последний момент ты бросила меня одну? Хочешь подразнить барсука?

Лицо Петры выразило тревогу.

— Нет-нет, этого я не говорила. Пожалуйста, не надо. Я… я все сделаю. — Она выпрямилась и одернула жакет. — Краткий миг сомнения, — добавила Петра. — Все. Не будем больше об этом. Даже высших существ посещает неуверенность.

— Нет! — отрезала Тиган, думая: импульсивная, невнимательная к деталям — разве не такой Кронос назвал ее сестру?

Доля правды в этом определенно есть. Петра это только что доказала. Когда они ждали на улице недалеко от Кингс-колледжа, младшая из Фурий забыла надеть перчатки, доставая пакет с письмом. Тиган прошлась по пакету влажной салфеткой и держала ею письмо, пока не подъехал нетрезвый велокурьер, которого не заинтересовали две толстухи.

Словно прочитав ее мысли, Петра сказала:

— Я помню, кто я, сестра. Я знаю, какая судьба мне предначертана. Теперь я в этом уверена.

Тиган поколебалась, но жестом предложила Петре идти первой. В отличие от сестры она не чувствовала ничего, кроме уверенности и удовольствия. Отравить человека — одно дело, но когда есть возможность посмотреть будущей жертве в глаза, это ни с чем не сравнимое ощущение.

Прошло много лет — все случилось еще в Боснии. Любой девушке, совершившей такое, снились бы кошмары. Но только не Тиган.

Она часто видела во сне мужчин и юношей, убитых ею после утраты родителей и группового изнасилования, и обожала эти кровавые сны, правдивые фантазии, которые рада была переживать снова и снова.

Тиган улыбнулась при мысли, что после сегодняшних событий ей будут сниться новые сны, появится лишний повод ощутить торжество, лежа в темноте, останутся приятные воспоминания, которые поддержат в трудную минуту.

Наконец они дошли до рентгеновских сканеров. Вооруженные автоматами гурки с каменными лицами охраняли пропускной пункт с двух сторон. Тиган кольнуло опасение, что при виде такой охраны Петра пустится наутек.

Но младшая сестра держалась как профессионалка, спокойно протянув удостоверение охраннику, который провел бейджем по считывателю и сравнил ее лицо с фотографией в компьютере, где Петра значилась как Каролина Торсон. Там же было указано, что она страдает диабетом и поэтому имеет право пронести с собой инсулиновый набор.

Охранник показал на серую пластиковую ванночку.

— Инсулиновый набор и все металлическое сюда. Украшения тоже, — сказал он, бросив взгляд на скромное, серебряное с дырочками кольцо Петры.

Она улыбнулась, стянула кольцо и положила рядом с набором на поднос. Через металлодетектор она прошла без происшествий.

Тиган стянула такое же, как у сестры, кольцо и положила на поднос, пока ее удостоверение сверяли с данными в компьютере.

— Одинаковые кольца? — спросил охранник.

Тиган улыбнулась и показала на Петру.

— А мы двоюродные сестры. Кольца подарила бабушка, она обожала Олимпиады. Бедняжка умерла в прошлом году. Мы надеваем кольца в память о ней на все соревнования.