Сборник стихов
Читать

Сборник стихов

Стихи и поэзия

:

поэзия

.
2012 г.
Аннотация

Подборки стихотворений Юрия Кублановского «Поздние стансы», Виктора Куллэ «Подступает вода», Марии Ватутиной «Белый свет», Ирины Евсы «Створка твоего окна»

Сборник стихов

Кублановский Юрий. Поздние стансы

«Много рябины, солоду…»

Много рябины, солоду, ив — на обрывах Леты. Делавший в книгах смолоду, как дурачок, пометы, запер я ближе к холоду рамы на шпингалеты. Это не то что средние годы мои прошли, это, считай, последние годы меня нашли. Днём всё пытались в целое тучи сложиться, но чаще клубилось белое, тёмным подпалено, и колтуны несжатые ветер трепал хлебов, вызвавшись в провожатые… Я же заместо снов в ночь раскалённо-тусклую вижу, как смотрит на нашу пучину русскую с трупным пятном луна.

РИМСКАЯ НАБЕРЕЖНАЯ

Памяти Е. Ш.

Реки имеют свою природу, не ясную до конца. Много втянула в себя народу их тёмная зеленца. Брусчатка набережной, карниз над рустом щербат везде. И слышится шевеленье крыс в береговой тресте. Одни подгнившие невода ракит шелестят вдогон тому, кто встарь приходил сюда и вглядывался в планктон. Спроси у месяца, у звезды: зачем они заодно с пучинным током ночной воды… И мнится, не под Ливорно, но здесь Шелли, блузы не сняв, погиб, что с вольного взять певца? Он думал форсировать брассом Тибр, и Тибр не пустил пловца.

ИВАН ДА МАРЬЯ

Иван-да-марья да львиный зев мироточили окрест когда-то давно в полуденный разогрев. Ищи-свищи теперь виноватых в засилье нынешнего репья. И полисад с сиротой рябиной необитаемого жилья нам отвечает тоской звериной. Давно заволжское вороньё угомонилось уж в кронах сосен. А годы, годы берут своё с заплечным грузом, чей вес несносен — из-за коробочки порошка зубного явно не с рынков новых, ветровки, занятой у дружка на время северных дней суровых. Была ведь молодость без угла, узкоколейкой тряслись в вагонце, и ты в испуге, что ночь прошла, кивнула на киселёк в оконце, где отразилось твое лицо поверх бегущего перелеска ………………………. У других отторжение, вспомнят — вздрагивают, ничего её не любя. А меня Россия затягивает, втягивает в себя.

ВОЙНА И МИР

Снова старик Солярис в дальнем углу вселенной воспроизводит что-то: усадебные ворота, боярышник и физалис, жизни клочок смиренной… Муаровой промельк юбки упрямицы, верной трону, и никакой уступки заезжему фанфарону, вернее сказать, поэту. Уснувший на сеновале, он сделался схож к рассвету с охотником на привале. Некогда там, далече, и бытовалось проще, и помиралось легче, как светотени в роще, откуда в окошко пташка влетела и растрепала сальный темляк на шашке покойного генерала. 13 сентября 2011

ПАМЯТИ ФЕТА

Казалось, в ногу с практичным временем иди, забыв про любовь и жалость. Но над лысевшим с годами теменем пространство звёздное разрасталось. Как быть тут с музыкою взыскующей в одной луной освещённом зальце, где весь раскрыт, будто топь, бликующий рояль — при беглости в каждом пальце… Нет, мир не воля и представление, что на него положили глаз мы, а на амбарном клочке творение про ночь и слёзные в горле спазмы. Под спудом в крипте села Клеймёнова, где сыровато и мало света, каким-то чудом до лета оного не потревожены мощи Фета. Октябрь 2011

«Вдруг шепоток недолгий…»

С. Кистенёвой

Вдруг шепоток недолгий: — Копи царя Бориса, Красная слобода где-то в верховьях Волги… Антоновки и аниса был урожай тогда. И дотемна играли в городки пацаны. А у отцов — медали, лица обожжены. Там, как запретный пряник иль дорогой трофей, прятал киномеханик в круглых коробках змей. Много позднее сшила мать, изумив родных, из светлого крепдешина платье для выходных. Падкий на золотишко маугли сникших рощ, соберу-ка я рюкзачишко, чтоб оставался тощ. Осени подмалёвки… Будет вопрос решён даже без поллитровки. Только держись, ветровки сплющенный капюшон!

ГРЕШНЕВО

Золотисто-иконостасные дни такие, что на колени опускаешься, видя красные капсулы шиповника в светотени. Нет, моя Россия не для запойного дурака на селе ли, в городе, но для верного, беспокойного сердца, что горячо и в холоде. Но она и для сердца падшего. Ездил в Грешнево — там в печи темнота; шелестит опавшее… Вот и снится с тех пор в ночи разорённый склеп Некрасова старшего: осыпная яма и кирпичи. 5 октября 2011

ПОЗДНИЕ СТАНСЫ

С землёй теперь не поспоришь — с тех самых десятилетий, как лёг в неё первый кореш, а следом — другой и третий. Но она опустилась во вред соловью и пенке, да так, как, поди, не снилось какому-нибудь Лысенке. Выбрал бы жизнь другую: того, кто, проснувшись рано, лил себе ледяную на мозжечок из крана, или того, кто долго любил поваляться с книжкой, или того, кто чёлкой тряс, как последней фишкой. Но оборвались сроки, не доисполнясь даже, спортсменов и лежебоки. В новом эоне я же, траченный болью, солью, видя, как ты красива, начал смиряться с ролью частного детектива. Правда, ещё остались нетронутые глубины, куда мы уйти пытались и вынырнуть, выгнув спины. Да разве кому-то с нашим дыхательным аппаратом в лазоревой толще станешь товарищем или братом? Всё-таки только небу сегодня я доверяюсь, единому на потребу, робеючи, приобщаюсь. Как будто после пробежки голову задираю и будущих странствий вешки заранее расставляю. Сентябрь 2011
в официальном магазине Литрес