Как во сне, перед г-жой де Бремонваль пролетела рыночная площадь, потом церковь, здесь извозчик круто повернул на улицу Теофиль-Готье… По-видимому, они спускались к Сене, собираясь въехать на мост Мирабо…

И на каждом перекрестке, когда г-жу Бремонваль резко бросало на мертвую женщину, ее широко раскрытые испуганные глаза видели спокойные фигуры городских полицейских, которые мирно и хладнокровно продолжали обход, не догадываясь о том, какой зловещий груз везет ночной извозчик.

Позвать их было бы вовсе не трудно, но г-жа де Бремонваль молчала, скованная страхом.

Когда повозка запрыгала еще сильнее, пересекая рельсы трамвая Лувр-Версаль, несчастная поняла, что они едут по площади у въезда на мост Мирабо. Работы по строительству метрополитена вынудили кучера придержать лошадь, потом он стал подниматься на мост и перевел лошадь на шаг. Г-жа де Бремонваль почувствовала, как в окошко потянуло более прохладным воздухом, пропитанным речным туманом.

Она поняла, что находится совсем недалеко от зловещего района Жавель. Тогда она резко вскочила на ноги, опустила переднее стекло, отделявшее ее от возницы, судорожным движением ухватила его за огромный воротник, сильно дернула и закричала:

— Остановите, Фонарь! Остановите! Это безумие!

Но карета катила дальше и возница все нахлестывал лошадь.

— Стойте! Стойте! — закричала г-жа де Бремонваль что было сил. Стойте или вас схватят, вы с ума сошли… стойте же, Фонарь, стойте!

На этот раз повозка замедлила ход. Возница таким рывком осадил лошадь, что она тотчас же остановилась у тротуара под громкий скрип еще раскачивающейся кареты.

Одним прыжком г-жа де Бремонваль и Фонарь — ибо, действительно, Фонарь, зловещий апаш, и был кучером необычайного ночного экипажа, — оказались на мостовой. Г-жа де Бремонваль, несмотря на страшную бледность, казалось, отлично владела собой. Что же касается Фонаря, то его лицо позеленело, как у трупа, и он зесь дрожал. Однако не время было предаваться обуревавшим обоих чувствам. В то время как Фонарь еле слышным шепотом угрожал: «Ни слова, ни звука, иначе я…» — г-жа де Бремонваль умоляющим голосом повторяла: «Фонарь… Фонарь… Как это все понять? Кто эта мертвая женщина? Что вы натворили?»

Фонарь, не зная, что делать с кнутом, неуклюже и смешно выглядел в одежде извозчика, казалось, не очень-то понимал, что происходит. Вместо того, чтобы ответить молодой женщине, он угрожающе спросил:

— Прежде всего, вы-то как тут оказались? Вы что, шпионить за мной надумали? Вы знали, что я раздобыл этот рыдван?

Но г-жа де Бремонваль сама тоже не отвечала на вопросы собеседника:

— Кто эта женщина? — спрашивала она. — Это вы ее?..

Фонарь понемногу справился с охватившим его испугом.

— Отвечайте же! — сказал он, схватив г-жу де Бремонваль за руку и грубо встряхнув. — Как это вышло, что вы меня встретили? Следили, стало быть, за мной?

Г-жа де Бремонваль сообразила, что прежде всего надо успокоить бандита.

— Нет, нет! — поклялась она. — Вы не правы, Фонарь, я вас просто узнала в ту минуту, когда вы проезжали мимо меня, я в это время не знала, что вы везете…

— А что вы делали в моих краях?

— Я шла к вам.

— Ко мне? Вы — ко мне? Что это вам от меня понадобилось?

— Я хотела разузнать о Раймонде, о том, что с ней сталось.

— О Раймонде? О Раймонде? Да уж, Раймонда-то…

Фонарь не решался признаться, что Раймонда убежала. На всякий случай он сказал:

— Когда вы мне заплатили, чтобы я эту девицу похитил, вы сказали, будто хотите, чтобы она исчезла и что ко мне с этим делом никто лезть не будет. Фу ты, пропасть! Фу ты, пропасть! А теперь вы за мной бегаете. Уж не знаю, почему бы мне вас не…

Но г-жа де Бремонваль не дрогнула, хоть и была сейчас во власти этого человека, этого страшного Фонаря, — ведь она находилась с ним наедине, на пустынном мосту Мирабо, и не на кого было надеяться.

— Отпустите руку, — повелительно сказала она, — незачем мне угрожать; если вы меня убьете, вам со мной будет много возни, куда больше еще, чем с этой…

И когда укрощенный Фонарь, как бы помимо воли, отпустил ее руку, она продолжала:

— Ну, отвечайте же! Где Раймонда!

Фонарь решил солгать:

— Она умерла. Это она и есть…

Но это было неуклюжим враньем. Г-жа де Бремонваль разразилась странным хохотом, безумным, пугающим хохотом:

— Не скрывайте от меня ничего, — сказала она, — и не придумывайте небылиц… Я знаю, что у вас в карете вовсе не Раймонда, знаю, что Раймонда не умерла, а убежала — где она?

Фонаря, казалось, охватил страшный гнев.

— Проклятье! — выругался он, сжимая кулаки и глядя бешеными глазами на г-жу де Бремонваль. — Значит, вы и впрямь за мной шпионили, раз все это знаете?