Светлана Георгиевна Замлелова
ГНОСТИКИ И ФАРИСЕИ
сборник рассказов
Содержание
Метаморфозы
Поцелуй
Василий Иванович
Неприкаянность
Птичка
Гностики и фарисеи
Павлуша
Бродяга. Сказка про дурака
Лугин и бесы
Эмигрантка
Зимняя быль
Сумасшедший
Анамнез
Разочарование
Случай в Петровске
Федька
Квартира
Кольцо
Тварь
Коварная Люська
Случай в бане
Семейная драма
Бедная родственница
Занавески
Рассказ с продолжением
В Суздаль!
Правда
Свадьба
Беззаботные
Сухарева башня
Одна
Петровна
Красный день календаря
Метаморфозы
Как-то по осени молодые супруги Станищевы надумали продавать дом в деревне.
Объявление разместили в газетах, и вскоре на супругов посыпались телефонные звонки и вопросы:
– А газ есть? А электричество?
– Какая дорога – асфальт или грунтовка?
– Лес рядом?
– А река есть?
– На общественном транспорте можно доехать?
– А что у вас там растёт?
Несколько раз супруги ездили показывать своё недвижимое имущество. Имущество нравилось. Покупатели прищёлкивали языками, ахали, вздыхали, щупали брёвна дома, нахваливали воздух, восхищались тишиной, но покупать не спешили.
В понедельник 11 октября глухой женский голос спросил:
– Это вы дом продаёте?
Елизавета приготовилась к расспросам об электричестве, реке и общественном транспорте, но глухой голос сказал только:
– Мне подходит. Я бы купила. Посмотреть только…
– Конечно! – засуетилась Елизавета. – Можно поехать в выходные. Или вы сами… - мы объясним.
Но глухой голос спросил:
– А завтра вы можете со мной съездить?
Елизавета испугалась, что позвонившая передумает, и немедленно согласилась ехать завтра, поёжившись от мысли, что нужно будет отпрашиваться с работы, и начав уже перебирать в уме, что именно придётся говорить. Они условились встретиться в десять утра на автовокзале. Покупательница представилась Натальей и заверила, что узнать её очень легко, поскольку она – «высокая блондинка». Елизавета представила безликую красавицу с укрывающими плечи волосами цвета спелой пшеницы, круглым алым ртом и похожей на мячи грудью. И отчего-то затосковала.
На другой день ровно в девять сорок пять супруги Станищевы, уладив каждый дела на работе, подъехали к автовокзалу. Оба волновались, озираясь и выглядывая сквозь автомобильные стёкла «высокую блондинку», точно с её появлением связывали появление в своей жизни чего-то нового и значительного...
По утрам на вокзале бывало оживлённо. Мимо машины Станищевых проходили люди, попадались и высокие блондинки, но ни одна из них не замедлила шага, ни одна не огляделась кругом себя в нерешительности, ни одна не взглянула в нетерпении на левое запястье. Толпа людей, из пёстрой летом постепенно чернеющая к зиме, казалась чем-то единым и внутренне связанным, точно лужица чернил, перетекающая и меняющая очертания от малейшего смещения плоскости или лёгкого дуновения. Иногда от этой лужицы отделялись ручьи и текли в сторону собственным руслом. Вот закутанная в платки старуха с каким-то нелепым посохом – наверняка прибыла из деревни на богомолье. Вон девчонка лет десяти с мороженым и рюкзаком за плечами; колготки собрались на тонюсеньких щиколотках гармошкой, а на красной куртке – белые сладкие подтёки. Никаких сомнений, что прогуливает школу. А вот неумело молодящаяся дамочка – ни узкие чёрные джинсы, ни распущенные обесцвеченные волосы не скроют и не остановят надвигающийся полувековой юбилей. Прохаживается взад и вперёд, потягивает какой-то киндер-бальзам из бутылки, судя по всему не торопится – ждёт кого-то. Может, свидание, а может…
Станищевы переглянулись, и в следующее мгновение Елизавета уже стояла перед дамой с бутылкой.
– Это не вы нам звонили? Насчёт дома… Наталья?..
– Да… Я звонила, - знакомый глухой голос в отсыревшем октябрьском воздухе показался ещё глуше.
Два часа, что были в дороге, не проронили ни слова. Станищевы, то и дело поглядывая на «высокую блондинку» в зеркало заднего вида, замечали, что она с таким интересом и любопытством смотрит в окно, точно намеревается купить не дом-пятистенок, а сотни десятин пахотной земли и леса вокруг. Когда же, проехав по деревне, остановились у дома, она вышла и сказала:
– Перспективная деревня…
Это были её первые слова за всё время. Станищевы переглянулись, и Елизавета почему-то вдруг поняла, что сделка не состоится. Но они всё равно ходили по дому и по заросшему бурьяном участку и даже спустились к реке, а после прошлись по улице.
Блондинка прихлёбывала свой киндер-бальзам и, как всякий городской человек, случившийся в деревне, втягивала в себя воздух, откинув голову и раздувая ноздри. Говорила она мало, и единственное, что запомнили Станищевы из сказанного ею при осмотре деревни и дома, были слова «перспективная деревня». Но когда поехали обратно, она вдруг разговорилась. Сказала, что должна «с семьёй посоветоваться», а после принялась рассказывать про другие дома и деревни, про разрушающиеся города и восстанавливающиеся обители, про целебные источники и тихоструйные речки. Говорила не спеша, с удовольствием – точно пела. Точно отдавшись навеянному деревней настроению, отпустила таившиеся где-то чувства, позволив слагаться им в слова. И, как поющий не задумывается над тем, что поёт, не задумывалась над этими словами. И если бы разочарованные Станищевы слушали её внимательно, они, возможно, подивились бы и насторожились, заподозрив в несостоявшейся покупательнице мошенницу, неизвестно для чего объезжающую города и веси, разглядывающую чужие дома и так до сих пор ни на чём не остановившуюся.
А подивиться и в самом деле было чему…
Наталья, назвавшаяся «высокой блондинкой», росту была среднего, блондинкой крашеной. Знакомые не знали за ней ничего необычного – ходила как все на работу, растила одна сына, способностями не выделялась. Была в меру доброй, в меру обходительной, и вообще всё в ней было как-то в меру. А между тем, имела Наталья свою тайну, о которой никто решительно не знал в целом свете.
Как-то летом жаркою, душною ночью приснился Наталье сон. Увидела себя Наталья на берегу небольшого озера. Стало жарко, Наталья сбросила одежду и легла у воды, любуясь своим отражением. Чувствовала Наталья запахи – нагревшейся хвои, травы, воды... Запахи дурманили её, кружили голову и нагоняли истому. Тело Натальино горело и, казалось, вот-вот расплавится.