В кармане Корнея зазвонил сотовый. Постояв в раздумье, Марковцев вытащил телефон и, прежде чем нажать на клавишу ответа, глянул на экран. Звонивший имел потрясающий номер: 666-00-00. “Интересно, – успел подумать Сергей, – какой номер на его машине?” Он знал одного парня – ныне покойного, который возил на бамперах “ракетные подвески”: “эс-300”.

– Нашли уродину? – прозвучал чей-то скрипучий голос.

– Кто это?

– Михась. Не узнал, что ли?

Сергей опустил трубку и спросил окаменевшую девочку:

– Кто такой Михась?

Она молча подняла глаза к небу и туда же указала пальцем.

“Понятно, – кивнул Марк, – из греко-украинской канцелярии”.

– Нашли телку, спрашиваю? – продолжал допытываться Соловчук.

– Слушай, Михась, – ответил Марк, – включи телевизор: на свете столько хороших новостей.

Он отшвырнул трубку. Пора и ему подумать о себе. Нацелившись на девочку пальцем и погрозив, он жестко сказал:

– Теперь вали отсюда. Все, что могла, ты сделала. Я в розыске, дура!

Маринка опешила:

– Как... это?

– Как это, – передразнил Марк. – Даю тебе честное слово: тебе спокойнее будет с Михасем. Давай, давай, двигай!

Она действительно двинулась, только пошла вслед за хозяином.

– Ты куда? – обернулся Сергей.

Маринка снова указала пальцем:

– К вам. Домой.

Марковцев в дурашливом реверансе развел руками и наклонил голову:

– Прости, дорогая, у меня больше нет дома. Через десять минут сюда нагрянут полицейские. Хочешь объясняться с ними – пожалуйста. Лично у меня такое желание отсутствует напрочь, – с нажимом закончил он.

Потом более внимательно вгляделся в ее девчоночье лицо. Глупая, хотя и повзрослевшая, до некоторой степени лишенная не детства, а юности. Нужно быть полным болваном, чтобы не догадаться о подоплеке нежданного визита вначале этой юной девицы, а затем кряжистых хлопцев.

– Ладно, черт с тобой, – выругался Марк. – Тебя как зовут?

– Мариной. А вас?

– Теперь можешь называть меня бомжом – лично ты имеешь на это право. Пошли, поможешь.

В сарае, больше напоминающем флигель, Сергей взял с пола полиэтиленовый мешок, весом не меньше двадцати пяти килограммов, и кивнул на канистру:

– Бери и пошли со мной.

Маринка ничего не понимала. Мешок как две капли походил на стандартную расфасовку с удобрениями. Она даже припомнила название: селитра, кажется. У деда на даче такого добра навалом. Ей в голову вдруг пришла мысль, вызвавшая улыбку: ее спаситель напоследок решил удобрить свою любимую клумбу, а непрошеную гостью попросит поливать из канистры.

– Весело? – спросил Сергей, не сводя глаз с девчонки.

Она промолчала.

Для подобных случаев у Марка все было готово. Сейчас он, выигрывая время, старался еще и сохранить деньги – один миллион триста тысяч американских долларов в трех банках. Все равно узнают, кто месяц назад купил за четыреста тысяч пышный дом, а руины позволяли оттянуть этот момент. Среди головешек труднее найти отпечатки пальцев, чтобы, покопавшись в своих картотеках и сделав запрос в Интерпол, выяснить личность хозяина, а затем заморозить счета в банках на его имя. Сразу не заморозят, вначале должны получить санкцию в суде. Сейчас объявили войну террористам, все вопросы, связанные с террором, теперь решались молниеносно, пресекались на ранней стадии.

И снова Марк выругался, удивляясь скорости, с которой эта девчонка лишила его в одночасье и дома, и миллиона с лишним. “В конце концов, деньги, нажитые нечестным путем, долго в кармане не держатся”, – философски заметил Сергей, острым ножом проделывая в мешке отверстие.

– Лей сюда, – распорядился он, указав глазами на канистру. – Можешь не нюхать, это обычный керосин.

Марковцев поднялся по уютно скрипучей лестнице на второй этаж. Первым делом извлек из тайника документы, кредитные карточки, наличные – несколько тысяч драхм, долларов и немецких марок. Багажная сумка со всем необходимым всегда стояла наготове. Так же в полной готовности под навесом для машин дожидался хозяина темно-вишневый фургон “Крайслер-Вояджер” 97-го года выпуска, приобретенный Марковцевым в Афинах на имя Марка Натановича Гомана.

Из документов, которые Марк взял с собой, у него имелись водительские права международного образца и паспорт на имя подданного Российской Федерации Земскова Сергея Михайловича, – то была палочка-выручалочка, очень “чистый” паспорт, выданный ему, как секретному агенту управления контрразведки ФСБ, профильным отделом этой же организации.

– Десяти минут нам хватит. – Марковцев появился в сером расстегнутом пиджаке, открывающем плотную майку, и темных брюках. Он не был похож на того человека, который буквально три минуты назад оставил Марину. Сейчас его облик внушал уважение, дышал уверенностью, надежностью; преобразился даже его взгляд: сейчас Сергей смотрел открыто, полным разрезом своих темных глаз. И... улыбался. Хотя нет – усмехался. Над своей малолетней гостьей.

Насмешка шла его чуть продолговатому лицу, темным глазам, носу с горбинкой. И он не жалел, нет, похоже, ни капли не жалел о случившемся. Вот если бы Маринку лишили такого богатого дома, она, прежде чем покинуть уютные стены, раздолбала бы их в отчаянии своей непутевой головой.

Сильный человек, вывела она такую же могучую характеристику на своего спасителя. И то ли спросила, то ли в утвердительной форме с выражением воспроизвела очередную лесть:

– Вы не побоялись.

– Ты любишь сказки? – спросил Марк. – Я сочинил недавно одну. Деревенский кот, которого хозяйка постоянно гоняла веником, удивляется домашнему, городскому: “Ты не боишься веника?!” – “Чудак, – отвечает городской, – я боюсь пылесоса”.