Я дышу, мне больно – значит, я жив!

Он вновь попытался шевельнуть рукой. Незначительное усилие далось с неимоверным трудом, дыхание перехватило, на губах запузырилась кровавая пена.

Несколько секунд отдыха, и новая попытка. Что-то сковывало движения, мешало ему.

Тагиев ничего не видел. Импланты по-прежнему молчали, забрызганное высохшей кровью забрало гермошлема закрывало обзор. Он видел лишь смутные контуры каких-то близких, тесно обступивших его конструкций.

Резкое движение головой вызвало вспышку боли, но исправило положение. От удара треснувшее забрало шлема разлетелось на гранулы.

– Так лучше… – Тагиев, тяжело дыша, осмотрелся.

Погнутые детали пилот-ложемента. Разбитые блоки аппаратуры. Пространство отсека управления изменилось до неузнаваемости, об автоматике можно забыть, вряд ли после таких разрушений тут работает хотя бы один кибернетический компонент.

Через час Анвар с трудом выбрался из-под обломков рубки управления.

Сквозь материал гермоперчаток он ощущал неровности остекленевшей и растрескавшейся почвы. Чужое солнце сияло в зените.

«Как я выжил?»

Он сел, медленно повел взглядом по сторонам. Его истребитель разломило на части в момент чудовищного удара. «Песок превратился в стекло, а я не получил даже перелома?» – промелькнула настороженная мысль.

Глубокий овраг с пологими склонами, образовавшийся на месте крушения, не позволял рассмотреть окрестности. Он попытался встать на ноги, но поврежденный бронескафандр сковывал движения, сервомускулатура не работала, защитная оболочка превратилась в обузу.

Вновь по всему телу выступила испарина. Неодолимая слабость вызывала чувство отвращения к самому себе. Анвар с трудом поднял руку, на ощупь нашел крепление гермошлема, расстегнул его, затем с отчаянным упорством принялся снимать с себя элементы поврежденной экипировки, пока не остался в легком защитном костюме пилота.

В полном изнеможении он некоторое время лежал на дне оврага, то теряя сознание, то вновь возвращаясь в реальность.

Наконец он нашел в себе силы пошевелиться, с трудом сел.

Губы потрескались от жажды, но слабость постепенно отступала.

Он схватился рукой за покореженный фрагмент обшивки, с усилием встал на ноги, обвел взглядом склоны. «Вряд ли в таком состоянии я вскарабкаюсь наверх…»

Очень хотелось пить. Пришлось вернуться к поврежденному бронескафандру, вскрыть отсек, где хранились две мягкие тубы с водой, упаковки пищевых таблеток, стимулирующие препараты, набор для подключения внешнего метаболического импланта и другие компактные приспособления, позволяющие выжить в условиях незнакомой планеты.

Утолив жажду, Анвар взглянул на треснувший браслет личного нанокомпа.

Внезапно и остро вспомнились события последних суток, разговор с Холмогоровым, нападение на «Мантикору», слепой рывок через пространство гиперсферы.

«Четыре логра в нагрудном кармане летного костюма и пятый – в гнезде имплантированного адаптера. Не в них ли скрыт единственный шанс на спасение?» – промелькнула и тут же осеклась отчаянная мысль.

Древние устройства давали Анвару возможность вернуться в состояние «абсолютной памяти», вновь собрать последовательность кристаллов, сформировавшуюся на Найрусе, и попытаться установить связь, но с кем?

Нет. Он чувствовал, что еще не готов к крайним, отчаянным действиям. Нужно хотя бы осмотреть местность, понять, что за мир простирается вокруг?

Анвар собрался с силами, снова оценивающе взглянул на склон, сделал несколько шагов и вдруг почувствовал внезапное, неодолимое головокружение, мир стремительно потускнел, отдалился, он рухнул на колени, затем повалился на бок.

Его сознание не угасло, но непонятные, чуждые образы вторглись в рассудок, он несколько раз конвульсивно вздрогнул всем телом и затих, не в силах напрячь ни один мускул.

Нестерпимая вспышка боли сменилась ощущениями покалывания в висках и затылке, затем неясные очертания предметов стали резко и недвусмысленно доминировать в рассудке, словно еще одна реальность разворачивалась перед его оцепеневшим мысленным взором.

Крошечные наномашины, проникшие в организм, установили связь с нервными тканями, приступили к передаче информации, но Анвар даже не подозревал о причинах происходящих процессов, – он испытывал мучительные метаморфозы сознания: видел образы и события, противоречащие знаниям и жизненному опыту ганианца, словно его рассудком овладела другая личность!..

…

Камень стены был холодным и шероховатым.

Ладонь Германа онемела, но он продолжал стоять, опираясь обеими руками о край бойницы. Взгляд молодого воина, прикованный к огромному космическому кораблю, только что совершившему посадку перед замком, выражал глубокую неприязнь.

Поднявшийся с утра холодный ветер смял истекавшее от корабля марево горячего воздуха и, запутавшись в тяжелом полотнище, несколько раз хлопнул складками родового вымпела, свисающего над воротами замка.