– Так они все неживые, что ли?

– А разве не видно? Мраморные раки только настоящие, да и те уроды научные – сами себя клонируют. Бесполые, короче.

– Сугой.

Тут Гриб включил медленную музыку, и самая крупная рыба принялась кружиться как щенок айбо, который за своим хвостом погнался. Медуза тоже вылезла из укрытия и стала колыхаться вверх-вниз, будто игрушечный зонтик в руках саннэн-хойку.

– Как тебе мой целакант, Егор? – гордо спросил Гриб.

Флора, которая рядом очутилась, после этого вопроса звонко рассмеялась и чуть вообще не покатилась от хохота.

– Целакант! – крикнула она. – Ну ты брякнешь! Он дётэй, что ли? А почему тогда не девка, если целакант?

– Удзаттэ! – рассердился Гриб.

– Это медуза, что ли?

– Это ты медуза. Рыба! Самая крупная, гордость моей коллекции! Обдолбись, короче. В ней двадцать кило сервоприводов и электроники, а мозгов побольше, чем у некоторых людей. Сама умеет подзаряжаться, если света не хватает. – Гриб хлопнул по стенке аквариума, и медуза дёрнулась. Рыбки тоже прыснули в стороны. Только ракам было всё равно. – Видал? Вот какие умные. И материалы у них наилучшие – пластиковые смолы, искусственные мышцы, звука от них ноль.

– А поменьше – это кто?

– Рифовая акула.

– Никакая это не акула, а механизм, – сказал Тони. – Натолкал в бассейн монстров, и гордишься! – Гриб деликатно промолчал, но я-то видел, что он не согласен с боссом. – Лучше поплавай в бухте или открытом море, погляди на живых тварей. Но тебе ведь это не нужно, верно? Они тебе не интересны, Гриб. Ты предпочитаешь затолкать в лоханку с водой автомат и назвать его следующей ступенью эволюции, её прекраснейшим творением. Но пока животное торчит на всём готовом и не борется за себя и потомство, оно ничего не стоит для эволюции. Вот как городской человек.

– Ты по-своему прав, одзи, – согласился Гриб.

– Естественно, я прав. Любой настоящий целакант трахнет твоего в первую же минуту, если ты стравишь их.

– Не уверен, – возразил байкер. – К тому же мой – бесполый.

– Ничего, станет половой.

– Давай чего побыстрей заведём, – выступила Флора. Кое-как она с хохотом справилась, так её и распирало через ладошку, что она ко рту прижала. – А то я от смеха помру. Надо же, рыба-дётэй!

Того же и прочие камайну потребовали. Мы завели русский хоровод вокруг аквариума, только не сумели руками кольцо замкнуть, очень эта бочка была большая. Фигуры собако-львов, что по ту сторону пластика и воды двигались, смотрелись дико смешно. Тут уже не только Флора гоготала, а все поголовно.

В общем, тупая медуза нас испугалась. Что-то у неё в электронике накрылось, и прямо в воду полетели холодные искры. Тварь задёргалась в агонии, а Гриб прыгал напротив неё и тыкал в наклеенный на аквариуме пульт. Мы просто корчились в истерике. Давно я так не смеялся.

– Не ссаться! – бесился Гриб. Но его никто и не подумал послушать, Тони-то первый заржал. А он у нас главный.

Потеха что надо вышла, особенно когда рифовая акула, не смутившись, накинулась на медузу и стала кромсать её биоплазму керамическими зубами. Не хотел бы я попасть ей под горячую челюсть. Наверное, что-то в программе этой рыбёшки коротнуло, вот она и проявила свою хищную суть.

– Давай-ка, Егор, бери Пеца подмышки и толкай в кормёжный ящик, – приказал мне одзи.

Я уже ничего не соображал, настолько меня эта сцена в воде измотала. Сэйдзи отодвинул онемевшего Гриба от пульта и ткнул в него – наверное, разбирался не хуже хозяина. Я со смехом, при помощи Минору подхватил потного Пеца. Тот реготал без остановки и брыкался, норовил с себя штаны спустить вместе с трусами. Неужели подумал, будто мы его худую кэцу облюбовали? Буру секкасу!

– Эй, вы чего это? – спросила Аоки. Она вдруг нахмурилась и поглядела на одзи.

– Пусть искупается с рыбками, – сказал тот.

Я забросил Пеца в прозрачный ящик, Тони вдавил сенсор. Тут Пец сообразил, что очутился в каком-то нехорошем месте, и попробовал выскочить из кюветы, но не успел и втянул голову обратно, чтобы её не срезало пластиком. Ящик оказался прямо над водой.

– Он же утонет! – крикнула Аоки. Остальные камайну по инерции посмеивались, наслаждаясь кто чем – одни таращились на акулу, другие на взъерошенного Пеца за толстым слоем пластика. – Гриб, сделай что-нибудь!

Байкер наклонился к пульту и сказал в него:

– Надевай шлем и перчатки, они там лежат. Костюма только нет, я его сушиться уволок. Хочешь – раздевайся, а хочешь в одёжке плавай.

Я удивился, что Гриб даже не стал спорить с Тони и сразу принял его игру. Да и мне она, в общем, нравилась, тем более если у Пеца шлем есть. Хакер в испуге покивал и спешно напялил на голову прозрачный шар. К нему был шланг из потолка подведён. Камайну стали подбадривать товарища жестами и выкриками, только он вряд ли что-нибудь слышал.