Дал. Агата в который раз уже поправила ворот-«хомут», попыталась (безнадежно) причесать волосы то так то эдак. Какая же она страшная — ну в смысле, больше обычного. Лицо на фоне черного свитера просто мучнисто-белое, глаза глубоко запали, кажется, даже морщины появились… Может, она так рано стареет?

— Пошли-пошли, хватит прихорашиваться, — нетерпеливо сказал Келдыш, промелькнув мимо зеркала. — Вы и так прекрасны.

Предложить ему свои очки — для зрячести? Агата вздохнула и, подворачивая длинные рукава, выбрела наружу. Ветер тут же с удовольствием отвесил ей чувствительные пощечины и растрепал с таким трудом укрощенные волосы. Еще и мелкими брызгами окропил. Агата с опаской поглядела на небо.

— А вы зонтик взяли?

— Не сахарные, не растаем.

Агата брела рядом с энергично шагавшим Игорем. Кажется, что она не пару дней провела в полусне, а целый месяц, ноги просто ватные, словно ступаешь не по твердым плитам площади, а по зыбкому болоту.

— А я думала, раз вы огненный маг, вы любите тепло и не любите дождь…

— И жить мне следует в Африке, конечно? Вы очень упрощенно рассуждаете, Мортимер.

Агата неожиданно разозлилась.

— А вы не можете называть меня просто по имени?!

Игорь мельком глянул на нее.

— Могу, конечно. Не знал, что это так вас раздражает.

Агата посопела: мощный заряд злости пропал впустую — утонул в спокойном озере келдышевского ответа. Если б она могла сформулировать, объяснить ему, как понимала сама! Ведь совсем недавно Игорь сам говорил Осипенко, что, называя ее «объектом», ДМН абстрагируется от нее как от человека. Вот и он… пытался абстрагироваться. Заслониться печально известной фамилией от самой Агаты.

Келдыш продолжал как ни в чем не бывало:

— По некоторым особенностям характера стихийные маги безусловно очень близки. Вот огневики, например, как правило, крайне упрямы, вспыльчивы и любят преодолевать препятствия.

Агата вспомнила Димитрова. Да и сам Келдыш… Ну да. Очень упрямы.

— Значит, вы занимаетесь мной из-за своего упрямства?

— В том числе.

Очень хотелось спросить — а еще из-за чего? Да наверняка ничего приятного она не услышит: еще обзовет ее каким-нибудь… трудным препятствием. Высоким барьером.

— А Борис какой маг?

— Маг воздуха. Вампиры, как правило, представители именно этой стихии, есть еще и немногочисленные земляные. Огненных нет.

— А… моя мама кем была?

— Тоже воздух. Изменчива, непостоянна, коварна, — перечислял Келдыш, посматривая на нее. Наверняка ожидал, что дочка бросится на защиту. Не дождется. Она тоже упряма, хоть и не огневик…

— А стихии наследуются?

— Как группы крови, хотите сказать? Разумеется, пытались проследить закономерности, но пока вывести не удалось. Кстати, у не-магов тоже может родиться одаренный ребенок. Хотя, кто его знает, вполне возможно, что в семье присутствовал какой-нибудь троюродный дедушка — слабенький неинициированный маг. Хотите покачаться на качелях?

— А?

Келдыш дразняще качнул металлические качели: они дребезжали и скрипели, выломанное сиденье заменяла картонка.

— Я вам что, маленькая?

Келдыш вздохнул:

— Да я тоже не маленький, увы! Но я бы покачался. Боюсь только, под моим весом они окончательно придут в негодность. Тогда идем дальше, я покажу вам город.

— Да я вроде уже видела, — пробормотала Агата, зарываясь в воротник свитера до самого замерзшего носа. Двигаться не хотелось от слова «совсем».

— Ничего вы не видели!

Сегодня Келдыш показал ей столицу иную — не слепящую и ошеломляющую, и даже не исторически-знаменитую — просто старый центр с множеством узких улочек, переулков и тупиков. Зеленый и цветущий. Уютные дворики, скамейки и трогательно ухоженные клумбы с сиренью, черемухой и яблонями. Одинаковых домов здесь просто не было: разнообразные окна, двери, арки, козырьки, крыши, лепнина — то освеженная краской, то облезлая и полуразрушенная. На многих зданиях висели памятные таблички; Агата в конце концов даже бросила их читать — все равно ведь не запомнишь, кто где и сколько жил и чем был при этом знаменит. А еще здесь встречались старые дворовые ворота со шпилями и узорными решетками и переброшенные через узкие городские речки мостики с коваными перилами. То и дело обнаруживались небольшие фонтаны; может, горожане в старину набирали из них воду, как из колонок? И сидели тут же на бортиках, под журчание струй обмениваясь сплетнями и новостями…

Все это было настолько необычным — ведь всего в нескольких кварталах от гудящих широких магистралей и высотных зданий — что казалось просто другим миром. Даже солнце то и дело выныривало из плотных облаков, чтобы вместе с Агатой рассмотреть очередную мощеную улочку.

Келдыш рассказывал то о своем детстве, то историю той или иной улицы или здания — да, без работы, если его уволят (не дай бог, из-за нее, Агаты!), он явно не останется! Пойдет в настоящие столичные гиды. Агата так увлеклась, что и думать забыла про сон.