Арсений Васильевич посидел немного, отдыхая от мысленно-психической перегрузки, хотел было пойти к озеру, искупаться и полюбоваться на звездное небо, если дождь прекратился и тучи разошлись, и вдруг поймал давно скребущую душу мысль: а ведь мне помогли! Уже второй раз! Сатори – просветление просто так не приходит. Был, был «световой зайчик», некое воздействие «небес», отчего и случился прорыв в иные пространства. Кто же этот таинственный благодетель, опекающий Гольцова-экзора? Уж не дед ли Павел?

Арсений Васильевич прошлепал босыми ногами до двери, откинул занавеску: Стеша спала, посапывая, уткнувшись носом в подушку. За стенкой застонали пружины: дед Павел повернулся на другой бок, пробурчал что-то под нос.

Нет, не он.

Тогда кто?

Стеша заворочалась во сне, прошептала:

– Мама, спроси у дедули…

Арсений Васильевич невольно улыбнулся и тут же помрачнел. Марина была далеко отсюда и не могла ответить дочери. Ее надо было срочно искать и, возможно, спасать. Однако почему молчит Максим? Почему не звонит, не делится новостями? Что он узнал о Марине? Что с ней? Где она?

По крыше дома снова застучали капли дождя. Поход на озеро и созерцание звезд откладывались.

Почему бы не посмотрет ь, где сейчас Марина с Максимом, с помощью психосенсорики? Вдруг эксперимент удастся? Смог же он преодолеть барьер кодона и выйти во вселенную Карипазима.

Арсений Васильевич плеснул в лицо холодной ключевой воды из ковша, сделал глоток и снова сел на кровать. Сосредоточился на переживании полет а и толчком вынес свое сознание за пределы тела.

Голова превратилась в стремительно расширяющийся воздушный шар. Мелькнули и исчезли стены сторожки, в теле действительно родилось ощущение полета, но ощущение странное, будто он летел во все стороны сразу. Изба с ее двускатной драночной крышей провалилась вниз, мелькнуло в стороне озеро, показался удаляющийся лес, темная тень на мгновение заслонила поле зрения – он миновал слой туч, и его приняла в себя бездна темно-синего неба с мириадами звезд.

Ни луны, ни солнца Арсений Васильевич не увидел. Да его это и не интересовало в данный момент. С высоты полета он глянул вниз, на гигантское тело Земли, имевшее вовсе даже не сферическую форму, а скорее форму бабочки, переливающейся всеми цветами радуги, и попытался в этой необыкновенной эфемерной световой вуали найти то, что было ему нужно.

Кто-то посмотрел на него из этой вуали удивленно. Еще один взгляд показался оценивающим, не дружественным, но и не враждебным. А вот третий нес недовольство и угрозу, будто он своим выходом в ментальное поле планеты разбудил неведомого хищного зверя.

Арсений Васильевич попробовал закрыться зеркальным экраном, отражающим посторонние пси-лучи, и на какое-то время чужие взгляды перестали ощущаться как тонкие колющие световые иглы. Он сориентировался в ландшафте Земли-«бабочки», направил мысль-щуп в район Москвы. И уже через несколько мгновений увидел-почуял знакомые струйки характерных излучений – аур Максима и Марины. Они находились буквально в миллиметре друг от друга и при этом были накрыты чем-то вроде москитной сетки, отчего казались несчастными и слабыми.

Арсений Васильевич снизился над городом, пытаясь мысленно проникнуть под москитную сеточку, но в этот момент кто-то большой, тяжелый, шипастый и костистый свалился на него сверху, пробил защитный зеркальный панцирь, и он полетел в черную бездну, разверзшуюся под ногами. В последний миг изогнулся, миновал гигантские шипы и когти, метнулся к свету… и вывалился в пространство своего тела, а потом сторожки, почти бездыханный, с гулко колотившимся о ребра сердцем. Но несмотря на все неприятные физические переживания, сопровождавшие его выпадение из ментального в материальный континуум родного мира, он успел понять необходимое: его дочь и ее друг находились в беде! По крайней мере они были несвободны. И их надо было выручать.

Снова заворочался в своей спаленке дед Павел, появился в светелке в одной исподней рубахе до пят. Просияли в пламени свечи ясные прозрачные глаза.

– Чего не спишь, Арсений?

– Думаю, – глухо ответил Арсений Васильевич.

– Ну думай, думай.

Старик потушил свечу, направился в сени, загремел ковшом о железное ведро, набирая воды, вышел из сторожки.

Арсений Васильевич проводил его мысленным взглядом, не удивляясь, что может делать это свободно, будто всю жизнь занимался такими вещами. Слегка сдвинул диапазоны зрения… и действительно увидел деда Павла сквозь стены избы: тот стоял у изгороди и разговаривал с кем-то.

С кем?! Ведь только что никого возле сторожки не было!

Арсений Васильевич раздвину л спектр зрения еще больше и наконец разглядел появившегося незнакомца: это был ратник Расен. Интересно, когда он здесь появился? И как дед Павел его почуял?

Арсений Васильевич спохватился, метнулся к двери, как был, в одних трусах, выбежал во двор.

Темно, холодно, сыро.

Двое у заборчика оглянулись на звук шагов, но не двинулись с места. Арсений Васильевич хорошо видел их лица, несмотря на ночную темень. Приблизился, сказал хрипло: