Кларк встал. Шарлотта провела рукой по его небритой щеке.

– Никогда не видела тебя таким колючим, полковник, – сказала она со слезами на глазах.

– Побреюсь, – пообещал Дональд и осторожно поцеловал ее в губы, – немедленно. Приезжайте быстрей.

Шарлотта постояла несколько секунд, улыбаясь так, что Кларку стало больно и радостно одновременно, и резко повернулась к двери.

– Не отставай, Крис.

Они ушли.

– Я сейчас, – сказал шериф и поспешно вышел вслед за ними. Сонный Дейм разлепил глаза.

– Ты знаешь, мне его жаль...

– Кого?

– Шерифа. Хороший парень и по уши влюблен в Шарлотту. И немудрено, даже этот хитрый любитель женского пола смотрит на нее как на богиню, а не как на кандидатку в любовницы. Пожалуй, Дженни не так эффектна... а?

– Мне тоже, – невпопад ответил Кларк, думая о своем.

Арчибальд вернулся через несколько минут.

– Пока все спокойно. Они вернутся через час-полтора, а вы пока звоните Вартану.

– Сейчас? Не поздно?

– Поздно будет звонить утром. Вот вам телефон отеля «Плаза», Вартан сейчас в Нью-Йорке, собирается выступать перед избирателями штата.

Кларк взял клочок бумаги с номером и сел к телефону.

– Отель «Плаза», – прозвучал в трубке мужской голос.

– Соедините меня с номером сенатора Вартана, – попросил Кларк. Последовала трехсекундная заминка, после чего Кларка спросили:

– Кто говорит?

Арчибальд ткнул себя пальцем в грудь, прошептал:

– Скажи – Норман.

– Шериф Норман.

– Его нет в номере, сэр. Сенатор еще вечером уехал в «Клуб-21». Что передать?

– Я позвоню позже. – Кларк повесил трубку. – Он в «Клубе-21».

Шериф прищелкнул языком.

– Шикарное заведение! Самый фешенебельный ресторан в Нью-Йорке, только для миллионеров. Тогда звоните в «Клуб». Вот справочник телефонов Нью-Йорка...

Через минуту Дональд нашел номер ресторана, набрал его, и в трубке зарокотал роскошный бас:

– Вас слушают.

– Здесь шериф Норман, – сказал Кларк. – Срочно к телефону сенатора Вартана.

– А что произошло, шериф? – полюбопытствовал бас. – Боюсь, сенатору сейчас не до государственных дел.

– По запросу президента, – сухо сказал Кларк.

Трубка хмыкнула.

– Позвоните ему в... Запишите номер.

Кларк записал и тут же набрал новый номер, не поблагодарив информатора.

Сенатор Перри Вартан снял трубку только после десятого звонка.

– Здесь Вартан. Какого дьявола вы разыскиваете меня ночью? Я не знаю никакого шерифа Нормана. Если хотите поговорить, приезжайте в девять утра в офис Палстрема на Пятой авеню.

– Не вешайте трубку, – сказал Кларк. – С вами хотят встретиться по поводу самолета.

– Самолет? Что за чушь!

– Бомбардировщик В-IС «Грейт хантер» позавчера потерпел...

– Стоп! – Сенатор, видимо, прикрыл рукой микрофон и отдал какое-то распоряжение. – С этого надо было начинать, дружище. Остальное не по телефону. Откуда вы звоните?

– Издалека.

– Понятно. Вы можете назвать какое-нибудь ядовитое насекомое, которое вам особенно досадило?

– Ну, скажем, скорпион. Вас устраивает?

– Вполне. Вам придется добираться ко мне своим ходом. Буду ждать. Как только здесь объявитесь – звоните в отель из автомата, мои люди будут предупреждены. Все.

Сенатор повесил трубку.

Арчибальд вопросительно посмотрел на полковника.

– Не хочет рисковать, – сказал Кларк устало. – Будет ждать звонка в Нью-Йорке...

Кларк оглянулся на спящего Дейма, и его самого вдруг непреодолимо потянуло прилечь.

Арчибальд понял его состояние, похлопал по плечу:

– Прикорните и вы до их приезда. Я покараулю внизу...

Кларк прошелся по комнате, осторожно выглянул наружу из-за шторы. Небо перед рассветом уже очистилось от туч и начинало бледнеть. Потом он сел в кресло, и его подхватила и понесла река сна, наполненная ощущением тревоги и счастья...

ОСТИН

6 июня, 4 часа утра

Здание управления полиции в этот неурочный час светилось огнями, как на Рождество. Внутри царила атмосфера плохо скрытого раздражения и напряженной деятельности.

Лейтенант Дуглас вернулся в управление ровно в четыре часа и сразу же был вызван к начальнику полиции.

Луис Маклеод вышел из-за стола, что было неотъемлемой частью введенного им «ритуала наглядной демократии», и, взяв лейтенанта за руку, усадил в кресло, что означало неслыханную честь.