Стелла метнула на Геркало взгляд, полный ненависти. Он что, охренел? Или перепил? Она столько готовилась к этому дню! А этот придурок хочет послать вместо себя своего дружка Слона?! Нет, конечно, и с Хоботовым она не откажется разобраться, но с ним можно бы и потом, а сегодняшний день предназначался ему, Витюше Геркало!

– Слушай, красавчик, давай ты пойдешь со мной первым, а?

– Нет, я так не могу! Пусть Слон пойдет сегодня первым, я уступаю! – сделал благородный жест Витюша. – А то, правда, все я да я… Женщины меня просто на части рвут… Иди, Слоняра…

Стелла едва сдержалась, чтобы не садануть этого урода бутылкой по башке. Она даже хрустнула пальцами под столом. Хоботов в это время встал, допил из своей рюмки, доел бутерброд с икрой и кивнул Стелле:

– Пошли!

Ну и что ей оставалось делать? И, в конце концов, какая разница, кого из этих уродов грохнуть первым?!

Закрыв дверь на защелку, она указала Хоботову на диван:

– Ложись, герой!

– А почему герой? – удивился тот.

– Сейчас узнаешь! – загадочно улыбнулась девушка, сузив глаза. – Хочешь, я сделаю тебе эротический массаж? Раздевайся…

Слон лег на диван, отвернул лицо к стене и вытянул руки по швам, а Стелла, воспользовавшись этим, бросила в свой бокал две таблетки снотворного. Те быстро растворились в вине. Затем нежно погладила Хоботову спину и лишь потом услужливо предложила:

– Слушай, герой, давай выпьем с тобой из одного бокала. Хочешь?

Герой повернул к ней голову и посмотрел мрачно. Хоботов вообще был не слишком-то общительным и веселым человеком, друзья даже частенько подшучивали над ним из-за этого. Конечно, Стелла не могла знать и даже догадываться, что когда-то у этого вечно недовольного мрачного субъекта была жена – давно, много лет назад. Вадим Вадимович, а тогда еще просто Вадик Хоботов женился на четвертом курсе института на очень красивой девушке Людмиле, своей одногруппнице. Они сняли комнату недалеко от института и прекрасно зажили своей маленькой семьей.

Студент Хоботов был безмерно счастлив: он занимался наукой и готовился после получения диплома поступить в аспирантуру, у него была жена – самая красивая девчонка на курсе, а еще отец обещал ему, как только он окончит институт, купить кооперативную квартиру. Вадик просто порхал от счастья, упивался им и совсем не замечал, как его Людмила за спиной мужа «крутит» с его друзьями. Хоботов не догадывался, что он, ослепленный любовью, женился на обыкновенной вертихвостке, побывавшей до него в постели у нескольких ребят с курса. Его друзья не решались открыть ему глаза, не зная, как он отреагирует на такое известие, хотя кое-кто и делал ему прозрачные намеки насчет жены, а Людмила продолжала заводить романы на стороне. И только когда Вадик случайно застал жену на их супружеском ложе со студентом пятого курса Гришей Казаковым по кличке Гриша Казанов, известным всему институту как сердцеед и дамский угодник, – только тогда все и открылось. Люда кричала: «Вадик, это совсем не то, что ты думаешь!» – и прикрывала голую грудь простыней. Гриша тянул простыню на себя, прикрывая обнаженные бедра и испуганно хлопал глазами, а Хоботов стоял, как соляный столп, и только молча хватал ртом воздух.

Позже он вспомнил намеки приятелей и их советы последить за женой, но было уже поздно. Он, пораженный в самое сердце и разочаровавшийся в женщинах раз и навсегда, подал с горя на развод, а Людмила, поняв, что вымаливать прощение бесполезно, ходила по институту и рассказывала всем мало-мальски знакомым девчонкам, что у Хоботова «очень маленький» и что в «постели он абсолютный ноль». Над Вадимом смеялся весь курс, на мечте об аспирантуре пришлось поставить жирный крест, а на всех девушек с тех пор он смотрел с нескрываемой злобой, поклявшись себе не жениться больше никогда и мстить всем этим похотливым сучкам любыми возможными способами.

Несколько раз в своей жизни он заводил себе подруг и сожительниц, но все они, не выдержав его постоянного мрачного настроения и грубого с ними обращения, быстро исчезали из его жизни. Так господин Хоботов и остался закоренелым холостяком, несмотря на довольно солидный возраст, и год от года только утверждался в своем мнении относительно подлости женской натуры. Он был уверен, что из-за них, этих продажных тварей, он не сделал хорошую карьеру ученого, что ему пришлось работать не там, где он хотел, и не тем, кем он хотел. Правда, он стал предпринимателем, открыл свою риелтерскую фирму и завел знакомства в очень серьезных и нужных учреждениях. Он был обеспеченным человеком, но все это было не то. Он вел не совсем честный бизнес, боялся закона, вынужден был делиться кое с кем в прокуратуре, сам брал взятки и ждал, что когда-нибудь все это плохо кончится. Ожидание расплаты делало его еще более злобным и угрюмым.

По субботам он приходил с друзьями в сауну, парился до одури, хорошенько напивался, потом ехал на такси домой и там, в своей трехкомнатной шикарной квартире, среди роскошной мебели и дорогой японской техники, в полном одиночестве рыдал, проклиная весь женский род, начиная от бывшей жены Людки-проститутки до массажистки сауны, услугами которой он пользовался в последний раз. Надо сказать, что к этим девочкам он заходил, в общем-то, нечасто – от силы пару раз в месяц, и, выйдя, каждый раз говорил себе одну и ту же фразу: «Твари! Как есть, все они – похотливые твари!»

И вот теперь, когда одна из этих тварей, назвав Хоботова героем (подхалимка, блин!), предложила ему выпить с ним из одного бокала, он с брезгливостью отпрянул от нее и посмотрел, как на какую-нибудь бомжиху.

– А ты, часом, не заразная? – опасливо спросил он. – А то трахаешься здесь со всеми подряд…

Стелла даже растерялась от такой наглости.

– Что? Да я даже в губы ни с кем не целуюсь! – обиженно проговорила она.

– Знаю я таких! – отрезал Хоботов. – Не целуется она… Как же, ври больше!..