Воины и стражники внизу карканье воронов услышали и стрелецкого десятника уже увидели. И даже увидели, что он готовит лук. Но это, должно быть, сильно рассмешило их, поскольку они хорошо знали только дальность полета стрелы, пущенной их собственными луками. Пока десяток воинов вскакивал на коней, чтобы не дать стрельцу уйти, остальные махали руками, смеялись и ругались, хотя голосов их слышно не было.

Велемир поправил на левой руке костяной защитный щиток и поднял лук.

– Слишком далеко, брат, – сказал Херик. – Не трать стрелы.

– Семнадцать стрел, – сам себе сказал десятник. – Теперь я буду стараться особо, как ты, брат, просил. Видишь, враги стоят один за другим.

– Вижу. Несколько пар так стоят.

– В моей руке помещается только четыре стрелы… Если бы стрелять на одном уровне, я прострелил бы грудь первому и оставил бы стрелу в груди у второго. А сверху буду простреливать первому горло, чтобы попасть второму в грудь…

– Невозможно… – сказал один из дварфов-землекопов.

– Невозможно… – повторил второй. – Даже наши лучшие арбалеты так не стреляют… А лучше наших арбалетов оружия не бывает…

Велемир не стал спорить. Четыре стрелы было приготовлено. Десятник перевел дыхание, задержал его, и одну за другой выпустил четыре стрелы. Восемь воинов осталось лежать на земле, из них только один корчился в агонии, остальные были убиты сразу.

Дварфы замерли с вытаращенными глазами. А десятник уже начал выпускать следующую серию из четырех стрел. На сей раз воины внизу рассеялись, и только первая стрела смогла поразить двоих, а три остальные нашли себе по единичной жертве. Однако и это показалось громом и молнией, упавшими из чистого неба. Среди воинов и стражников внизу началась паника. Они срочно искали камни, за которые залегали, чтобы спрятаться от верной смерти.

– Тринадцать человек. Ваш товарищ уже отомщен, – сказал Велемир. – Теперь бы самое время сотнику появиться на поверхности вместе с другими дварфами. Они успели бы выйти, прежде чем оставшиеся опомнятся.

– Я внукам буду это рассказывать, – с восхищением произнес Херик. – Овсень готовится выйти. Ему помогают столкнуть камень.

– Овсень внизу справится… А теперь – встречная стрельба… – продолжил Велемир тоном учителя и повернулся в сторону десятка конных воинов, что скакали в сторону вершины по средней крутизны склону холма. Эта крутизна не позволяла им развить высокую скорость, тем не менее они старались добраться до стрельца и сопровождающих его дварфов как можно скорее.

– Они в крепких доспехах, – предупредил дварф-землекоп.

– Тем хуже для них. Больше грохота будет, когда начнут на всем скаку падать.

Велемир еще немного выждал. Теперь уже расстояние было такое, что стрелять можно было прямой наводкой. И подготовил четыре новые стрелы и четыре запасные. Кони мчались в гору изо всех сил, подгоняемые окриками, пятками и ударами плеток. Всадники не знали еще, что произошло внизу и против какого страшного для них человека они пытаются выступить. Скорость, несмотря на подъем, была все же высока. А навстречу всадникам с еще большей скоростью одна за другой сорвались четыре стрелы. Но у стрелы, особенно пробивающей человека насквозь, останавливающая сила не настолько мощная, как у копья, и не сразу стало видно, какой урон понес конный отряд. Но когда десятник заложил между пальцами четыре следующие стрелы и поднял глаза, уже четверо конников второго ряда свалилось с коней и медленно вываливались из седел еще четверо, скакавших перед ними. Теперь осталось сделать только два выстрела, которые Велемир сделал без задержки. С конным отрядом было покончено.

А внизу тем временем вырвался наружу сотник Овсень со своим топором, и следом за ним успели выскочить четверо дварфов, когда воины опомнились и поднялись из-за камней. Но Велемир сделал еще два выстрела приготовленными стрелами и в заключение пустил последнюю стрелу, оставшуюся в туле. Таким образом, против Овсеня и четверых дварфов смогли встать только три стражника и один воин, но другие дварфы уже появлялись из норы один за другим. Впрочем, им тоже мало работы осталось, потому что идущий первым Овсень сразу разрубил щит и руку первого стражника и прорубил плечо второму. Тут же рядом начали разрезать воздух полные гнева короткие широкие мечи. И с врагом было покончено за несколько мгновений.

– Засыпьте проход, – приказал десятник дварфам-землекопам. – И спускайтесь. Все уже вышли. Пойдем, Херик. Кстати, вон и сотня наша скачет. Первыми конники. Мои стрельцы на лосях за ними не угонятся. Твой конь, Херик, наверное, у кого-то на поводу. Коня обычно к конскому седлу цепляют. Конь за лосем ходить не любит, да лось не хочет быть у коня поводырем…

Ансгар остановил коня около ворот своего Дома и обернулся, потому что Хаствит настойчиво дергал за стремя. Так настойчиво, не чувствуя при этом свою немереную силу, что крепконогий конь, привыкший носить тяжеловооруженного всадника, пошатывался.

– Что ты, дварф? – спросил конунг, выравнивая коня поводом и шенкелями.

Хаствит кивнул в сторону поля, заросшего кустами.

– Что там? Опасность?

Дварф отрицательно закачал головой. Опасности, на его взгляд, не было.

– Кто-то идет в нашу сторону? Без дороги?

Теперь кивки были положительными.

– Овсень?

Отрицательный ответ. Да и рановато было, пожалуй, сотнику русов возвращаться, потому что дело у него было сложное и многочасовое, требующее предварительной разведки и большой работы со стороны дварфов. Проход в подвалы башни Гунналуга прокопать – на это тоже не одно мгновение уйдет. Да и не исключено, что Гунналуг сумел и под землей как-то обезопасить себя, наложив заклинания на подступы к башне, хотя неприятностей со стороны дварфов он, наверное, не ждал, поскольку дварфы редко сами проявляют агрессивность по отношению к людям. Обычно они только защищаются и отвечают лишь ударом на удар. Кроме того, сотник Овсень со своими людьми должен был не с суши подходить, а приплыть морем. Оставался один вариант.