На слонах в каменный век
О тсюда до границы с Камбоджей всего несколько часов пешего хода. Утоптанная слонами дорога делает резкий поворот — чтобы не покидать вьетнамской территории. Роскошные заросли бамбука, типичного для этих мест растения, поражают разнообразием. Здесь и желтый цвет всех оттенков, и нежная зелень только что проклюнувшихся ростков, и коричневая теплота толстенных стволов — некоторые из них достигают высоты четырехэтажного дома. Двигаться по тропе трудно — все вокруг заросло густым кустарником; его жесткие, похожие на железные когти колючки нещадно царапаются — наши руки долго еще потом болели от этих ран.
Переходим еще одну из речушек — в этот период они довольно мелкие — и видим маленькое кладбище. По краям его расставлены молчаливые стражи — деревянные скульптуры в виде стилизованных фигурок животных, в частности, слона. Сверкающе-белый череп буйвола, который призван отгонять злых духов, как, впрочем, и другие символы, говорит о том, что место святое. А несколько больших, вкопанных в землю амфор, содержащих приношения для богов, указывают на то, что где-то поблизости живут люди — в некоторых сосудах мы видим свежие фрукты.
Так оно и есть: еще десять минут пути, и весь наш караван, слоны и люди, входит в маленькую, построенную на сваях деревню — к большому удивлению ее обитателей.
Зярай — одно из 54 живущих во Вьетнаме меньшинств. Много веков они сохраняют в нетронутом виде свой первозданный образ жизни. Им это удается благодаря тому, что обитают они в труднодоступных местах вьетнамских джунглей, и все неоднократные попытки «вьетнамизировать» эти племена, которые предпринимали власти, окончились неудачей.
Мужчины зярай низкого роста, их кожа своим цветом напоминает амбру. Вся одежда состоит из набедренной повязки. Женщины ходят с обнаженным торсом. Как только наша экспедиция вступила на территорию деревни, местные жители с любопытством окружили необычных гостей — только дети держались поодаль, боясь подходить к людям невиданной расы. Это понятно: маршрут нашей экспедиции на слонах пролегает по запрещенной для иностранцев зоне. Зярай не говорят по-вьетнамски, и поэтому нам необходим переводчик — с местного на вьетнамский. Мы привезли его из Плейку. Он быстро говорит о чем-то с пожилым человеком, кажется, старостой деревни.
Потом другой переводчик — с вьетнамского на русский — Вао — говорит нам: в деревне нам рады. И подтверждает то, что мы уже прочли по глазам окруживших нас жителей: мы первые белые люди, ступившие на территорию, где они живут.
Понемногу узнаем, что эта маленькая народность, обосновавшаяся здесь две тысячи лет назад, всегда отказывалась участвовать в военных конфликтах. Да, они снабжали вьет-конговцев продуктами, но только потому, что те силой заставили их. А вообще у них хорошие контакты с другими племенами, которые населяют равнину за пределами джунглей. Зярай предлагают им табак, лекарственные растения, меди другие продукты леса, а сами получают в обмен металлические изделия, сельскохозяйственные орудия.
Глава деревни приглашает нас в свою скромную бамбуковую хижину. Внутри темно, попахивает дымом, но глаза скоро привыкают. В углу — сложенный из камней очаг и все необходимое, чтобы готовить пищу, довольно большой набор ножей самых разных размеров, орудия для охоты и рядом с очагом — циновки для отдыха. Внутри хижины — приятная прохлада. Мы приехали сюда зимой, но если по ночам температура довольно низкая, то днем она сменяется нестерпимой жарой.
Хозяин дома подвигает к нам сосуд, наполненный «жиу ге» — алкогольным напитком из перебродившего риса. Пьем по очереди, пользуясь одной-единственной рисовой соломинкой. По традиции, этим напитком угощают во время ежегодных празднеств и других торжеств или когда появляется совсем незнакомый гость. Тем временем одна из женщин готовит рис, который затем подают вместе с кусками курицы и соусом «ныуок-мам» — его варят из рыбы и овощей. Переводчик передает нам слова хозяина, который очень огорчен тем, что не может угостить нас змеиным мясом, лягушачьими лапками и обезьяньими мозгами — любимыми лакомствами зярай.
Альберто, самый молодой член нашей экспедиции, вообще-то не пьет, но вот «жиу ге» время от времени потягивает. И правильно делает: этот напиток значительно менее опасен для здоровья, чем, например, речная вода. Так же и Игорь, сначала не очень-то благосклонно относившийся к этому продукту перегонки риса, теперь его пьет с удовольствием.
Сосуд с соломинкой уже сделал несколько кругов, и хозяйка дома становится очень веселой. В какой-то момент в приступе громкого смеха она демонстрирует всем свои сточенные почти до основания передние зубы, пеньки которых выкрашены черным. Зрелище поистине ужасное. Невозможно угадать, сколько лет этой женщине. И когда она говорит о своем возрасте, о том, что вышла замуж, когда там, в долине, еще падали с неба бомбы, — в это трудно поверить.
Улыбаюсь, чтобы скрыть свои чувства, и пытаюсь сделать несколько снимков... Узнаю, что традиция протыкать мочки ушей и вставлять в отверстия бамбуковые палочки, а также стачивать и выкрашивать в черный цвет зубы — все это часть ритуала, означающего вступление во взрослую жизнь.
Наша Суан, девушка редкой грации и красоты, которая учится на третьем курсе Ханойского университета, качает головой и уже во второй раз выражает на своем ломаном русском языке удивление — до сих пор она просто не могла представить, что в ее стране существует такая жизнь. Время от времени она с любопытством спрашивает о чем-то хозяина, но каждый раз вместо ответа получает лишь улыбку и покачивание головой — он явно не понимает, о чем ему говорят.