— Заинтересовался. До печёнок.

— Удивительно, — меланхолично заметил Энди.

— Полагаю, на улицах скоро начнут ездить танки и введут комендантский час. Несомненно, к торжеству демократии и в посрамление международному терроризму.

Спай тему не поддержал. Сказывалась закалка тоталитарной России. Что там ему комендантский час и танки — в его родной стране лет тридцать назад это было обычным делом, наверняка защищались от медведей, которые гуляли по Красной площади. А сейчас там всем всё pofig. Буркнул только.

— Расслабься, Джек. Тебя это точно не затронет. Опять военлорды конфликтуют с оппозицией.

— Фундаменталистами, что ли? — это была единственная известная мне политическая группировка, имевшая в парламенте целых два с половиной депутата. Половина — потому что военлорд Кэтлберри постоянно колебался, поддерживать ли ему однополчан, или бороться за права обычных граждан. Несмотря на столь «значимую» поддержку, фундамы были заметной силой — если учесть отряды сельского ополчения, периодически наведывающиеся в город с антикварными дробовиками. В бытность свою патрульным я таких навидался. Хлебом не корми, дай сжечь «богопротивного мутанта» на импровизированном костерке.

— Ты отстал от жизни, Джек. Лет на двадцать. Сейчас главная нелегальная оппозиция — это экоактивисты и «Ионный шторм». А с представителем легальной оппозиции ты сюда пришёл, — в собственные политические пристрастия бармен вдаваться не стал. — Что будешь пить?

— Апельсиновый сок и красное вино. Подавать лучше в пивных кружках.

— Потом напьёшься, — безошибочно определяет Энди, — Тебе сегодня ещё пригодится незамутнённое сознание.

Я пожимаю плечами. Не больно-то и хотелось.

— Как тебе моя новая напарница?

— Все были хиппи, но хиппи старше сорока — это извращение, — бормочет Спай загадочную фразу. — Тебя же вроде выперли?

— Приняли обратно. За примерное поведение. — пожимаю плечами я. Я смотрю в сторону эльфки. — Ты эту даму уже где-то видел?

— Только по телевизору… — Энди с интересом смотрит на меня. — Ты же не хочешь сказать…

Я самодовольно киваю.

— Эльф — полицейский, — Спай ошеломлён, — Не знаю… Небеса перевернулись. Но под ножик этого нежного созданьица попадать не советую. В поединках я её видел, разнесёт в клочья.

— В поединках? — я глубоко задумался. — Ты хочешь сказать, на подпольном тотализаторе?

— Даже эльфам нужно на жизнь зарабатывать. — бармен принимается полировать стойку. — Если помнишь, анклав Серых Заводей экстерриториален. Но пара ушлых ребят организовала телетрансляции. Так что всё вполне легально. Каждый уикэнд тут такая толпа собирается!..

У меня складывается ощущение, что Спай хочет спросить у меня что-то ещё, но он поворачивается к телесистеме и делает вид, что потерял интерес к разговору. Я беру в руки сок и вино и вновь подсаживаюсь к девушке.

Что ж, мечом пользоваться умеет — хоть и неясно, какой в нём прок. Рекомендации Энди я верю несколько больше, чем эльфийским славословиям в собственную честь.

А пока следовало бы провести воспитательную беседу. Выяснить, так сказать, на одной ли мы волне думаем. Глядишь, девушка сможет вылечить старика от его паранойи.

— Да, стажёр, мы с тобой, что называется, влипли.

Айви задумчиво крутит в руках бокал с апельсиновым соком.

— Почему же? — эльфку мои слова не удивляют, она спрашивает исключительно для поддержания разговора. — Из-за военлордов?

— Угу, — говорю я задумчиво, крутя заданную мне боссом головоломку среди извилин. — Из-за них тоже. Полагаю, этот Ван Даглер ещё попьёт из нас кровушки. Хуже то, что я не разбираюсь в нынешней политике. Это же комедия — поручить политическое расследование дилетанту.

— Или мудрость, — возражает Айви, — Будем искать убийцу, а не путаться с выяснением мотивов. Не забывай… Джек, мотивы сейчас ищут все остальные. И, думаю, не найдут.

— Я так не работаю, — угрюмо говорю я, — Мне нужна причина убийства. Иначе совершенно непонятно, кому задавать вопросы. Кому показывать «Конституцию САСШ» и взывать к гражданской совести, сославшись на авторитет мистера Кольта.

Конечно, я несколько лукавил. «Корни современной политической ситуации» — выражаясь словами учебника мне были хорошо известны, но ведь корням этим — уже как бы не полвека.

Начало всему положила Депрессия Тысячелетия, когда все новые технологии — ну, не то, чтобы вылетели в трубу, но заняли, наконец, присущее им в действительности место. Ибо какая-нибудь программа или плата, созданная специально для того, чтобы эта программа заработала — вовсе не тот продукт, чтобы его можно было есть, пить или от холода заворачиваться. Вот тогда пролетариат, то бишь страны Технозоны, куда было вынесено мировое промышленное производство и показал зубы.