Вскоре вслед за матерью Жоана отправились в обратный путь и мы. По этому маршруту каждое утро спускаются в город продавцы, парикмахеры, прачки, лифтеры, мусорщики — те тысячи людей, кто своим трудом делает жизнь в южной зоне легкой и приятной. Вместе с ними идут на работу маленькие торговцы жевательной резинкой, газетчики, чистильщики ботинок и водители грохочущих ящиков на шарикоподшипниках.

Соседство с миллионерами помогает им как-то перебиваться и самим, но оно же таит в себе постоянную угрозу их шаткому крову и шаткому равновесию на грани полной нищеты. Пока мы с Жоаном, балансируя, скользя и чертыхаясь, возвращались к подножию Росиньи, он делился со мной вечным беспокойством людей, не имеющих своего клочка земли.

— Если нас переселят в пригород, — озабоченно прикидывал Жоан Луис, — не знаю, что будем делать. Кому там чистить ботинки, продавать газеты, возить овощи? А добираться с окраины в южную зону нужно на трех автобусах, два часа в один конец, да и билеты стоят столько, что за весь день не отработаешь...

Словом, приобретенные слезами и потом навыки уличного труженика Жоана потеряют всякую ценность, и он окажется безоружным в борьбе за место под солнцем. Ведь Жоан едва умеет читать, а в Бразилии и так некуда девать неквалифицированную рабочую силу.

Мечты о будущем

У большинства бразильских «абандонадо» жива мать, как у Жоана, а нередко и отец, есть хижина в фавеле или рабочем пригороде. Но родители не в силах обеспечить им хотя бы самое главное — накормить досыта.

— Хорошо, если бы в доме всегда были фасоль и рис, — признался Жоан. — Случалось, мы покупали даже мясо и молоко. Но у нас частенько нет ни гроша, и тогда мы сидим голодные: лавочник отказывается отпускать продукты в долг, потому что мы ему должны уже 300 крузейро. Картошку или бананы мать дает только самым маленьким.

Соседи Жоана Луиса живут не хуже и не лучше, чем его семья. «Статистика фавел трагична, — писала бразильская газета «Трибуна да импренса». — Продолжительность жизни здесь не превышает сорока трех лет. Девять из каждых десяти детей страдают хроническими болезнями. Доход на душу населения составляет в фавеле около шести долларов в месяц, и питание сводится к рису с фасолью один раз в день, если,— добавляет газета, — помогут святые или дети принесут из города несколько монет, выпрошенных или украденных».

С Жоаном ни разу не случалось того, что произошло с десятилетней Андреа Луизой. Девочка была найдена без памяти в пустом ящике на углу двух оживленных торговых улиц. К счастью, она потеряла сознание в самом центре города, и среди множества прохожих нашелся один, кто обратил на нее внимание. Андреа отвезли в больницу, и там, придя в себя после укола, она рассказала, что ничего не ела уже больше недели. Жоан умел в критическую минуту раздобыть хотя бы тарелку риса, и все же, я знаю, без обеда случалось оставаться и ему.

Строя планы на будущее, Жоан Луис не отрывался от действительности. Он не мечтал о дипломе юриста или врача. Расходы на полный курс образования в Бразилии составляют около 25 тысяч долларов. Но Жоану такие цифры ничего не говорили. Он просто знал, что ему это не по карману.

Впрочем, не по карману ему была и обычная, по закону обязательная, и вроде бы бесплатная семилетка. Я как-то завел с ним разговор об учебе, но парнишка быстро свел меня с неба на землю:

— Допустим, мне удастся найти место в школе. Мать постоит ночку в очереди и запишет. Но где взять денег на форму и книги? Я узнавал: во втором классе надо шесть учебников, это сто пятьдесят крузейро. Да еще шесть тетрадей, ластик, точилку, портфель, пенал и цветной карандаш — это еще сто пятьдесят. Если бы они у меня были, я бы отдал лавочнику долг. Слава богу, если все братишки и сестренки окончат первый класс и научатся грамоте. И то, если бы не школьные завтраки, пришлось бы им ходить не на уроки, а на перекресток.

Правительство Бразилии финансирует программу школьных завтраков, но содержание в них калорий ой как невелико. Бразильский институт питания провел в прошлом году исследование среди первоклассников Рио-де-Жанейро и обнаружил серьезное истощение у каждого пятого. Недоеданием медики объясняют и неуспеваемость, которая в пригородных школах Рио превышает пятьдесят процентов. Ученики просто физически не в силах усвоить программу. «Ни к чему, — считает газета «Жорнал до Бразил», — чрезвычайные усилия и крайние жертвы учителей, тратящих большую часть своего ничтожного жалованья на нужды самой школы. Хорошо одеваться, есть мясо, пить молоко, носить обувь — эти призывы они обращают к ученикам, живущим на грани нищеты. Школьные завтраки для многих — это все, что они могут поесть за целый день. Только после супа — фасоль и вода — детям, — пишет газета, — удается сосредоточить внимание, выйдя из полулетаргического состояния».

Когда я в последний раз видел Жоана Луиса, ему исполнилось уже шестнадцать лет. Он мало подрос, только слегка раздалась грудь и окрепли плечи. В жизни его изменилось тоже немногое.

Мы встретились, как обычно, на его рабочем месте, напротив гостиницы «Копакабана-палас». Некогда самый роскошный отель бывшей столицы Бразилии, он до сих пор, говорят, располагает номерами, которые стоят по 300 долларов в сутки. Однако даже те постояльцы, кто платит меньше, недовольны его старомодностью, унылой обстановкой и сыростью в номерах. Казалось, Жоана Луиса это вроде бы не должно волновать. Но из дверей «Копакабана-паласа» выплескиваются столь жидкие струйки туристов, и каждого из них атакуют столько чистильщиков, что с работой становится все труднее. Поэтому Жоан без сожаления покинул свой привычный пост, и мы в надежде найти клиента по дороге не спеша двинулись вдоль берега бухты, по чистенькому тротуару, выложенному «португальским камнем» — мозаикой из темных полос на светлом фоне.