Совсем недавно я в «Правде» прочитал, что при испытании скважины, пробуренной на склоне вулкана Кошелева, ударила струя перегретого пара с давлением в устье в 36 атмосфер. Его температура на глубине свыше 250 градусов Цельсия. Много это или мало? Судите сами: одна такая скважина способна обеспечить работу турбины мощностью три с половиной тысячи киловатт.

А что таит в себе кальдера Узона со своими обширными фумарольными полями? Тогда я еще не знал, что буду писать об этом, и поэтому как-то не задумывался о поистине гигантском энергетическом потенциале Камчатки, а интересовало меня одно — тайна Долины гейзеров.

— ...Вот смотри,— Валера остановил Зорьку, автоматически поправил очки и повел рукой вокруг,— эта кальдера известна охотникам-камчадалам давно, очень давно, уж больно здесь охоты богатые, однако они старались не водить сюда людей, которые по своей неопытности могли погибнуть вместе с собачьими упряжками. Вода то в озерах теплая, фумарольные поля тоже едва-едва на себе снежок держат — вот, случалось, и попадал какой-нибудь неудачник в ловушку. Или под тонкий ледок проваливался, или, того хуже, в горячую грязь засасывало. Отсюда и слава дурная пошла об этом месте — Чертово болото.

Не знаю, может быть, и прав был Аверьянов, но мне почему-то тайна Долины гейзеров кажется более романтичной и глубокой. Вроде той, которая окружает пихтовую рощу, что сохранилась еще от доледникового периода. Как это могло произойти? На вопрос ответить никто не может, хотя рощу изучала не одна группа ученых. Мне же хочется верить древнему преданию, которое гласит, будто всякий, кто прикоснется к этим деревьям, погибает, причем далеко не своей смертью. И лес этот вырос над телами тех камчадалов, которые, не сумев побороть голод, настигший их: сдирали лиственничную кору, поедали ее и умирали на этом месте.

Утро встречает нас ярким, брызжущим солнцем и хорошим настроением. Я пытаюсь пройтись без костылей, но из этого ничего не получается, и под утешительные взгляды ребят меня сажают в седло, к луке которого приторочены костыли, мы прощаемся и трогаемся в путь...

Но вот наконец и стоянка деда. Отсюда, с северного склона сопки Открытой, мы должны спуститься в правый исток речки Гейзерной, а затем далее вниз по ее долине. Илья Петрович, видя мою беспомощность и далеко не спортивный вид Аверьянова, предлагает заночевать здесь, чтобы утром отправиться дальше. Мы с радостью соглашаемся, дед с Аверьяновым разнуздывают лошадей, Верочка копошится у костра.

Все это время я искоса поглядываю на деда и нахожу в нем что-то новое, непонятное мне. Дело даже не в черной плотной повязке, которая закрывает пустую теперь глазную впадину и кое-как прячет под собой глубокий, рваный, красный еще рубец, перехлестнувший почти все лицо. Нет. Видно, затосковала душа моего деда по охотничьей жизни, в которую ему уже возврата нет.

На другой день мы добираемся до Верхнегейзерных горячих источников, конечной точки нашего маршрута, где нам предстоит провести два месяца. Поначалу Аверьянов решает разбить лагерь у самого истока речки, однако Илья Петрович довольно быстро доказывает ему, что палатки надо поставить гораздо ниже истока, так как вверху вода «почти кипяток и паря может ошпариться». Мы спускаемся пониже, Громов изредка пробует рукой воду, наконец говорит: «Тут, однако, надо», и я кое-как сползаю с лошади.

Теперь мой день начинается с теплой ванны, которую мне устроили в запруде Горячей речки Аверьянов с Громовым, а заканчивается грязевой ванной и массажем ног. Я уже хожу без костылей и стараюсь, как могу, помочь Верочке в ее стряпне — здесь почти нет сухого топлива для костра, и приходится носить кипяток почти от самой Серной воронки. Я люблю это место: огромная воронка представляет собой гигантский котел, дно которого завалено огромными глыбами, покрытыми желтовато-белым налетом кремнекислоты и серы. Через расщелины вылетают клубы стара и брызги кипятка, дрожат, словно живые, эти гигантские глыбы, а откуда-то из-под них доносятся глухие удары, словно гигантская фантастическая кузница лежит у нас под ногами. Однако, как это ни странно, Серная воронка совершенно суха, по-видимому, она выполняет роль огромного паровыделителя. Поднимающаяся из глубины смесь воды и пара над воронкой разделяется: пар выходит через ее дно, а поток горячей воды выбивается на поверхность уже за пределами воронки. Мощным горячим ручьем скатывается он в реку Гейзерную.

Валера с Громовым пока что обходятся без моей помощи, отрабатывая недалекие маршруты. Каждый вечер, усталые, они возвращаются к палаткам, и Аверьянов, наскоро перекусив, садится обрабатывать материалы дня. Дед с уважением поглядывает на нашего начальника, подсаживается ко мне и тихо спрашивает:

— А что, паря, это очень надо?

Я многозначительно кивал головой, не понимая еще всей важности исследований, которые велись и ведутся поныне гидрогеологами Камчатки.

О Камчатском полуострове, изотермальных горячих источниках, о вулканах можно писать бесконечно, но только когда сам почувствуешь всю их силу и мощь, только в этом случае начинаешь понимать беспредельную щедрость природы, которая может и должна служить человеку.

Проблемой использования на Камчатке термальной энергии занимается и камчатский институт вулканологии, крупнейшее научное учреждение подобного профиля не только в СССР, но и в мире. И уже сейчас тепло Земли вращает турбины первой в стране Паужетской геотермальной станции мощностью пять тысяч киловатт. Эта станция, которая выросла в 30 километрах от берега Охотского моря, в долине, зажатой склонами вулкана Кощелева и Камбальной сопки, превратилась в интереснейшую производственную лабораторию, где инженеры и ученые продолжают исследовать свойства термальных вод, «доводят» оборудование, приборы, отрабатывают наиболее выгодные технологические процессы. Здесь накапливается богатейший материал, который необходим для проектирования и создания новых станций. Длительный опыт эксплуатации Паужетской геотермальной станции дает возможность внимательно рассмотреть ее экономические показатели. В статье «Тепло Камчатки», год назад опубликованной в «Правде», секретарь Камчатского обкома КПСС П. Зиновьев писал: «...С момента пуска она (Паужетская геотермальная станция. — Я. П.) выработала 164 миллиона киловатт-часов электроэнергии. На это потребовалось бы 15 тысяч тонн условного топлива. Нетрудно представить, сколько пришлось бы занять транспорта для перевозки на Камчатку эквивалентного количества угля или мазута. Себестоимость электроэнергии оказалась в три раза ниже, чем на дизельных станциях такой же мощности. Все это подтверждает, что освоение геотермальных месторождений для энергетических нужд — вопрос актуальный.