Полдень в пути
Читать

Полдень в пути

Стихи и поэзия

:

поэзия

.
1972 г.
Аннотация

Книга избранных произведений выдающегося советского поэта. В нее вошли произведения о России, о ее интернациональных связях и авторитете во всем мире.

Николай Семенович Тихонов. Полдень в пути

Николай Семенович Тихонов

I

СТИХИ О ВЕЛИКОЙ ДРУЖБЕ

Эта дружба народы спаяла, Их в великом единстве собрав, Как в печах чудотворных Урала, Превратившись в неведомый сплав. Эти воля и мощь неохватны… Стерли силою рук трудовых С карты нашей все белые пятна, Пятна черные дней горевых. И теперь там, где пенится вьюга, Там, где знойных пустынь полусон, Ты повсюду под крышею друга, Теплым дружеством ты окружен. И, как мать, называют родною Люди в нового века весну, Так назвали Отчизной одною Небывалую в мире страну. Если Родине враг угрожает, На священный, на воинский труд Все народы, врага отражая, Всеединой дружиной встают. Глубочайшей той дружбы заслуга, Что, когда ты оружье берешь, Ты в походе почувствуешь друга, Брата-воина в битве найдешь. Про победу Великого Года Будут петь в самом дальнем краю, Эту песню любого народа Примешь ты, как родную свою. Пред тобою просторы открыты Вольных душ, городов и полей, Непочатый в них жизни избыток, Удивляющий силой своей. Каждый сердцем тебе отзовется На удачу иль горе твое,— Это Ленинской дружбой зовется, Ничего нет сильнее ее!

ПОСТИЖЕНИЕ

Ты создаешь в тени лабораторий На горах рассыпанных костей Все, что знали ветреное море, Свет лесов и таинства путей. Хаос будет знаньями размечен, В звездной бездне и в земной пыли Ты постигнешь, богочеловечен, Ложь небес и истину земли!

ПЕРЕКРЕСТОК УТОПИЙ

Мир строится по новому масштабу, В крови, в пыли, под пушки и набат Возводим мы, отталкивая слабых, Утопий град — заветных мыслей град. Мы не должны, не можем и не смеем Оставить труд, заплакать и устать: Мы призваны великим чародеем Печальный век грядущим обновлять Забыли петь, плясать и веселиться, О нас потом и спляшут и споют, О нас потом научатся молиться, Благословят в крови начатый труд. Забыть нельзя — враги стеною сжали, Ты, пахарь, встань с оружием к полям, Рабочий, встань сильнее всякой стали, Все, кто за нас, — к зовущим знаменам. И впереди мы видим град Утопий, Позор и смерть мы видим позади, В изверившейся, немощной Европе Мы первые строители-вожди. Мы первые апостолы дерзанья, И с нами все: начало и конец. Не бросим недостроенного зданья И не дадим сгореть ему в огне. Здесь перекресток — веруйте, поймите, Решенье вам одним принадлежит, И гений бурь начертит на граните — Свобода или рабство победит. Утопия — светило мирозданья. Поэт-мудрец, безумствуй и пророчь, Иль новый день в невиданном сиянье. Иль новая, невиданная ночь!

О РОССИИ

Не плачьте о мертвой России — Живая Россия встает, — Ее не увидят слепые, И жалкий ее не поймет. О ней горевали иначе, Была ли та горесть чиста? Она возродится не в плаче, Не в сладостной ласке кнута. Не к морю пойдет за варягом, Не к княжьей броне припадет, По нивам, лесам и оврагам Весенняя сила пройдет. Не будет пропита в кружале, Как прежде, святая душа Под песни, что цепи слагали На белых камнях Иртыша. От Каспия к Мурману строго Поднимется вешний народ, Не скованный именем бога, Не схваченный ложью тенет. Умрет горевая Россия Под камнем седым горюном, Где каркали вороны злые О хищников пире ночном. Мы радости снова добудем, Как пчелы — меды по весне, Поверим и солнцу, и людям, И песням, рожденным в огне

ПРОЛЕТАРИЙ ГОВОРИТ

(ИЗ ПОЭМЫ)

…Дать человеку человечность, Мечте — захват безумных крыл, Вести из временного в вечность И к небу, к небу — из могил. Открыть все рынки и подвалы, Все двери настежь: ешь и пей! Ввести в разубранные залы Убогой улицы детей. Смотреть, смеяся тихим смехом. Как полны счастья, как легки. Как рады солнечным потехам Их глаз святые васильки. Нет моего. Все ваше, ваше, Кто вин изысканных знаток? Другой их пил из вашей чаши, Другого нежил пряный сок. Зачем, дитя, ты в жалком черном? Бери сверкание парчи, Смотри, как ловко и узорно В цветах здесь вытканы лучи. О мать, ты потеряла сына, Не плачь, здесь все твои сыны, Они почтут твои седины Своими песнями весны. Старик, ты хмур — боишься ночи? Зачем молчанье и тоска? Я сам имею глаз пророчий, Я сам старее старика. Ты хмур, что пали эти храмы? Ты зол, — дворцы в руках чужих? Кто был согбен — тот ходит прямо, Нет больше нищих и слепых. Все чуда разом совершились, Как все расплавились венцы, За всех страдали, и молились, И гибли деды и отцы… Кто духом был отважней прочих, Знал лишь могильные огни, Всегда безжалостные ночи И злом отравленные дни. И саван мутного рассвета С лица земного я сорвал, И скорбь погасла, как комета, И ужас пал и задрожал. И властный голос окрыленно На все края сказал: твори, И дети подняли короны В пыли смеющейся зари. Усталых спины разогнулись. Вздохнула солнцем красота, И мне за это улыбнулись Детей хрустальные уста!

БАНКИР

Он для себя построил небоскребы, Дворцы, музеи, театры, алтари, К нему пришли священники и снобы, Ученые, артисты и цари. И он поставил пушки против пушек, Купил умы, дома и корабли, Судьбу одних предательски разрушил, Судьбу других победно окрылил. Его собакам, слугам — преклоненье, Его цилиндр поэтами воспет, Он, снисходя, приходит слушать пенье Певцов и див, которым равных нет. У ног его несметный полк рабочих, И силу рук, и силу их умов Он взял себе, свободу дня и ночи, Приставив к ним своих надежных псов. От юношей — желанья и расцветы, От стариков — надежду отдохнуть, Он отнял все. Пылало зноем лето, В тисках труда пылала кровью грудь! Вихрь ледяной носился по кварталам, Стучал озноб, синели кулаки, Нужда, как тень, за их спиной стояла, И голод бил в холодные виски. А он, как бог, всеведущ и незнаем, Незримо всюду: в небе, в рудниках, В своем дворце, для всех недосягаем, Он блеск и тьма, надежда, счастье, страх. Форты и рынки, пастбища и троны В его руках — и власти нет конца, И смотрит он надменно, благосклонно, С презрительной усмешкой хитреца. Но близок день, но близок час возмездья, Сгорит дворец, и рухнет небоскреб — Рабочих звезд великие созвездья Осветят гроб, банкира страшный гроб. На всех путях преграды вихрь поставит И в городах, и в небе, и в воде, К какой тогда неведомой отраве Он прибежит в последней череде? И доллары покатятся, как кости, И отзвенят в окаменевшем рту, И смерть, как тюк, его костяк подбросит И, засмеявшись, кинет в пустоту.

ПЕТЕРБУРГ

Тебе я посвящаю этот стих, Который похвалить ты не обязан. Тебе, прекрасному, как тот жених, Что не любил еще ни разу. А все ведут века невест: Свободу, бурю радостей лукавых, Тебя не выкурил из трубки Геркулес Затяжкой крепкой пороха и славы. Тебя не выдавил его ботфорт Из чрева гнило-синего болотца, Куда заброшен старенький топор, Каким он ставил первые воротца. Где кости моряка, который рот Забыл закрыть при громовом ударе, Когда его услышал галиот Салютный бас из пасти Хирвисари? Ты сотворен тяжелою рукой, И мыслью ты мозолистой украшен, Вот почему ты величав и страшен, И я люблю, что ты такой. О, усмехнись же и ответь мне: нет! Я знаю, сероглазый демон, Пускай не каждый житель твой поэт, Но каждый камень твой поэма!

«Приплыл ли в челне я дырявом…»

Приплыл ли в челне я дырявом, Сошел ли с небес по сосне, Пришел ли я с поля, где травы Сочатся весенней отравой,— Мое утвержденье — во мне. Как облако облака шире, Как море моря синей, Плывут в расцветающем мире Воскрылия песни моей!

«Заката тлеющим пожаром…»

Заката тлеющим пожаром Горит кораблик вырезной, А я разбившимся Икаром Плыву, качаясь над волной. Но лишь в приветливые гроты Меня, печалясь, вносит вал, С одной мечтой, с одной заботой Встает в душе моей Дедал. И вновь он мечет страшный жребий, И вновь велит идти рискнуть, Прорезать путь в глубоком небе, В грудь солнца — радостную грудь. Я пью тот зов, манящий вышним, Я алчу блещущих высот, Но незаметно и неслышно Мой разум в бездну упадет — И снова я перед пожаром, Перед закатной тишиной, И вновь разбившимся Икаром Плыву, качаясь над волной. И без мечты и без заботы Я рву огней закатных вязь, И вновь сверкающие гроты Меня приветствуют, теснясь!

«Полюбить бы песенки простые…»

Полюбить бы песенки простые, Чистые, как воздух на заре, В них не нужно путать запятые, О словах справляться в словаре. В них дыханье трав и перелесков Так же нежно, как лазурь, И в глаза не бьют прибоя блески, В уши — заклинанья бурь. В их покое что-то есть о чуде, Все, что можно сердцем пожелать, В них не нужно размышлять, что будет, Ни о чем не нужно вспоминать…
в официальном магазине Литрес