Нет! Не сейчас.

Он затянулся. Еще разок, со всей дури, так, чтобы из глаз не слезы катились, а искры сыпались… О! Вот же дерьмо сушеное!

…За весь день федераты больше ни разу не сунулись. Только их самолет-разведчик летал над окопами и время от времени постреливал из бортовых пулеметов.

Уже в сумерках секция истребителей развела в землянке костер. Впрочем, секцией она оставалась только по названию – Рэм с Фильшем да еще раненый Козел. Сидит, баюкает левую руку, висящую на перевязи. Пулей его зацепило, и теперь он дожидался темноты, чтобы тихо-мирно уйти в санитарную роту, а оттуда, если повезет, отправиться в госпиталь. Капрала Ваду вместе с его вторым номером, Белым, убило бомбой в самом начале боя. Там хоронить-то нечего – ошметки. А вот «Ледоруб» их целехонек, ни ствол, ни приклад осколками не посекло. Теперь лежит-полеживает у ног Козла Кому-то теперь достанется?

Дэк жив-здоров, ни царапины, да он убрел куда-то.

Зато к истребителям прибился седоусый дядька-ополченец лет сорока пяти. За день он остался один-одинешенек от всей своей секции. Не будь дурак, он без затей пошуровал в ранцах у мертвецов и теперь щедро выдал на общий котел крупы, солонины, чая…

Хорошо. Тихо. Все сыты.

Фильш крупными стежками латает штанину. Руки бы ему оторвать за такую работу! Сразу видно: иголку с ниткой он до армии в руках не держал. Вот Фильш поворачивается к Рэму:

– Ты мне все объяснил, Рэм Я даже понял, зачем меня было за волосы таскать и по челюсти бить. Я не дурак, я быстро соображаю. Одно ты мне растолкуй: если ты с первой позиции броню пробить не мог, зачем же тогда стрелял? Это ж лишний расход боезапаса, а у нас и без того…

Рэм, спокойный вежливый Рэм, само терпение – больше никто хонтийца во вторых номерах не терпел – отвечает ему:

– Я стрелял, чтобы они нас заметили, нашли и убили.

А потом добавляет, заметив удивленный взгляд Фильша:

– «Убили» бы, понятно, чуть позже, чем мы оттуда уберемся. На три чиха позже, скажем так… А убив, не ждали бы нашего появления тут же, неподалеку, на новой позиции.

– Сложновато выходит.

– Ничего, еще разберешься…

Тут в землянку входит Дэк. Улыбается.

– Три мертвеца, а еще двое танкистов как-то ушли. Плохо вы, пехота, по ним палили!

– Это ты о чем? – удивленно спросил ополченец.

– Да о танке подбитом Ходил туда. Недострелили вы их, стрелки фиговы.

–......! – ответил ополченец.

– Правильно. Хрен с ними. А я вот добыл там кое-какой припас. В спешке они из машины своей выметывались…

Он выкладывает на крышку от гранатного ящика круглый каравай серого хлеба, нож с силуэтом танка на рукоятке, журнал с голыми шлюхами, ополовиненную пачку хороших офицерских папирос, офицерские же ботинки, снятые с трупа, и маленькую серебряную коробочку с нюхательным сыром.

– Хлеб – всем. Режь, пехота. Ботинки – мне, не заглядывайтесь. Баб – Козлу, он любит похабель. Ножик пусть забирает Рэм, у него там зажигалочка вражья заначена, к ней в пару пойдет. Курево опять же всем… Э! Не так быстро… с-суки… мне только одна досталась… ладно. Сыр ты, Фильш, получишь, должен же тебе быть особенный подарочек, ты же наш, истребитель, хоть и редкий придурок. Сырейницу серебряную я опять же себе забираю, без ссоры, без спору.

Аромат хлеба – не сухарей каких-нибудь, а настоящего хлеба, – бьет Рэму по ноздрям. Так бьет, словно вся исчезнувшая, укатившаяся далеко за горизонт довоенная жизнь явилась к Рэму и коротким прямым пытается отправить его в нокаут.

Хлеб вмиг исчезает. Его даже не резали, его просто рвали.

– Дэк, – спрашивает Рэм, – ты небось вкруг подбитого «Урагана» прошелся и внутрь залез?

– Откуда бы я иначе барахлишко-то притащил бы?

– Ну да… Ты скажи мне, кто его причесал? Артиллеристы? На мину напоролся? Или это ты его? Ты же с Козлом где-то там его караулил?

Дэк снял пилотку, огладил волосы и посмотрел на собеседника с большой задумчивостью.

– Да тут ерунда какая-то, брат. Мы с Козлом жарили по нему, жарили, и по мордасам, и по бокам… а вот те шпиндель в задницу! Не смогли мы его продырявить. Мы броневик остановили – вот тут верное дело. Точно, Козел?

Тот зашевелился в дальнем углу, откашлялся и веско подтвердил:

– Наша работа.

– Ну вот. Я и туда ходил. Шесть дырок мой «Дятел» в нем проклевал, пока мы движок ему всерьез повредили. Но ведь достали же его, а? «Ураган», Рэм, нет. Ты один, брат, своего остановил.

– Что ж, из пушки его тогда?

– Тоже нет, дружище. Вмятины на броне имеются, а задача не выполнена. Лоб у него твердоват для наших пушчонок. Тут такое дело… везуха нам сегодня выпала необычайная. Есть у кого? Надо за такую везуху выпить.

Козел достал фляжечку и разлил самогон помалеху. Ополченец звучно крякнул, обтирая усы.

– Как горло дерет… Не самогон, напильник какой-то!

– Ты не тяни, Дэк.

– Да я и не тяну. В общем, никто из наших достать его не смог. Может, огнеметчик достал бы его, кабы танк чуть больше проехал, да кабы сам огнеметчик был бы еще жив… Помянем огнеметчика! Как его?