Жил-был один ненормальный.Громадного роста.Себя он сравнивалс облаком в длинных штанах.Когда ураган поднимался грозный,Корчуя деревья,взметая прах,Голосом громоподобным,Как великан с великаном,Запросто он разговаривал с ураганом.Мир он любил горячо —Даже при злейшем шквалеКрепко на шаре земном ноги его стояли.Поэтом он был.Прикуривал прямо от солнца.Постелью служил ему океан,Изголовьем — горы.Он видел грядущее,что настанет еще не скоро,И через обрывистых дней перевалДо новых рассветовРукою протянутой доставал.Мир его тоже любил —Словно живому вулкану,Тюрбан из огня подарил певцу-великану.Поэты по жизни идут,цепляясь и ушибаясьО глыбы бессонных ночей,О железо, углы кирпичей,Не меньше, чем каждый,страдают от стужи и жажды.Но есть у поэтов и мир особый,Где нет ни мелочных дрязг,ни грязи, ни злобы:Там ходит мечтаПо свежей траве луговойС царственно поднятой головой.А в темных углах,за густой паутинойПроволоки колючей,Сидят,глядят,следят за поэтомЗащитники вековой рутины —Завистники, бездари и кретины:Ждутудобного случая.
На этой улице
1
На этой улице — знакомой с детства —Мы взглядом встретилисьВ последний раз,И дружба прежняя,печально усмехнувшись,Рукой мне помахалаИ ушла.А если б на мгновенье отвлекласьОт ярких, соблазнительных витринИ хоть еще разок назад взглянула,Увидела б онаИздалека:Какой-то жалкий салевый листок,Кульком служившийПродавцу сластей,ВаляясьНа замызганной панели,Как с перебитым крылышком — птенец,Еще дрожит —пытается взлететь,В остроконечном клювикеДержаОстатки сладкого воспоминанья…Но придавив его носком ботинкаИ незаметно оглядясь вокруг,Я,Сохраняя вид невозмутимый,Отправлюсь прочь —Пойду своим путем:Дождусь,Когда поток машин прервется,И —не оглядываясь —ровным шагомНа сторону другую перейду.
2
Дряхлое, оголенное деревоУ перекресткаНа старца похоже —На мудреца,совершенно голого,Лишь подпоясанного шнуром,Или на йога,Давшего клятвуВсю жизнь простоять на одной ноге:Стоял —да так и засох, бедняга…Смешно!Вон с покосившейся ржавой оградыСвисаетТлеющая веревка(Ее вывешивают для прохожих,Кому понадобится огонек).Как раз сигарета моя погасла —Прикуриваю,Шагаю дальше,Дошел до угла — и погасла снова…Смешно!А из-за угла толпа повалила:Выкрики,вопли —хоронят кого-тоИ по обычаю,На мостовуюСыплют горстями жареный рис.А жадныегородские птицыВьются,Бросаются под ноги людям,Кричат, дерутся, хватают зерна…Смешно!
3
Сочится водаИз колонки уличной:Чхоллат — чхолл,Чхоллат — чхолл…И грустным, и обещающим что-тоКажетсяЭтот негромкий звук.А мимо,Железным смычком проводяПо нескончаемым струнам желанья,Наигрывая мелодию бури,Скрипучий трамвайПрошел.И снова доноситсяГрустный звук:Чхоллат — чхолл,Чхоллат — чхолл…Сочится из крана,Стекает в решеткуСтруйка воспоминаний.
4
Об этом вспоминаю до сих пор,И наша улица, наверно, не забыла:Шагают молчаВпереди и сзадиНеразговорчивые конвоиры,Угрюма мостовая,НебесаЗакрыты сетьюравнодушных листьев,И, окруженные оружьем и молчаньем,Мы —группа арестованных —идем.Вдруг,Разговор с самим собой прервав,Отбросив прочь томительные мысли,Прислушиваюсь:Из кирпичных недрТысячеликой городской громадыРождается,взбухаетсмутный гул,Как плеск невидимого водопада.И сразу дрогнул воздух —Заметался,Как оборвавшийся бумажный змей,По улице тревога разлилась,Промчалась полицейская машина.И кто-то внятноза моей спинойСказал, волнуясь:«Слышите, друзья?А демонстрацию-то так и не сорвалиСейчас по этой улице пройдет!..»
На склоне дня
Небу на западе ребра вспоров,вылив на город кровавую Гангу,угрюмо дотлев в глазах пешеходов,спать завалилосьсолнце.Чутко притихли проулки — и вскорена место недавнего происшествияна полицейской черной машинебесшумно явилсявечер.Прошелся по комнате, запер двери,лампу зажег — и темной пантеройв окно незакрытое, выгнув спину,на улицу выпрыгнулсумрак.К окну подошел, занавески раздернул,и сразу, ласковой ланью ластясь,меня охватил пугливый, горячий,готовый отпрянутьветер.
Отпечаток
Ни пестрой толпы, ни веселых приветствий,Ни крика и смеха горластых ртов,Ни воющих раковин, ни барабанов —Лишь несколько лиц да немного цветов.Ни свадебно-пышных одежд, ни обрядов,Ни свежих гирлянд, украшающих грудь,—Лишь тихий закат да блики надеждыРадугами устилали путь.Чист и незыблем, как вечная верность,Был неба вечернего синий металл,И вот, к дверям привалясь спиною,Снаружи мрак на дозоре встал.Полночь пришла, все замерло в доме,Лестничный словно оглох провал,И лишь от дымящихся благовонийСтруистый узор на стене танцевал.Казалось, уснуло любое движенье —Так тишина была глубока,Лишь в небе, наполнив звездами горсти,Играли в камушки облака.Но вдруг прилетела откуда-то буря,И все загудело, пошло ходуном —Как будто взлетая на пенные гребни,Скрипя кораблем, закачался дом.Две пары губ запылали и сплавились,На полуслове песнь замерла,Ладонями лампа лицо закрыла,Горевшая посреди стола.Зажмурясь, в озеро жизни кинуласьПамять моя — и об этом дне,Как влажная переводная картинка,Цветной отпечаток оставила мне.
Гордо
Всю жизнь простоявшее на одной ногеС одной трясущейся, задранной вверх рукоюКосматое дерево у перекресткаглядит — глядит — глядит,и чем дольше, тем удивленней.Эта женщина,Костлявая, широкобедрая,Всюду ребенка с собой таская,Бродит с утра по чужим дворам —Моет и подметает, скоблит посуду.А вечером возле дерева расстилаетГнилую циновку и спать преспокойно ложится —Женщина эта, которую муж прогналИ о которой соседки судачат,Что даже смерти придется она не по вкусу.Фу-ффу!.. Ну что за бесстыдство —Опять она ждет ребенка!А из-за колонки водопроводной,Где после работы умылась она до пояса,К ней ковыляет на тонких босых ножонкахЧернявый малыш.Подошел — и матери в руки подалЕе залатанное, полинялое сари,Как будто прося прикрыть новый ее позор.Он и сам был ее позором,А теперь превратился в сокровище из сокровищЭтот смешной червячок двуногий,Еще недавно ползавший по мостовой!Это значит:Становится больше в мирееще одной упрямою головой,еще одною парою зорких глаз,И голову дерзко подняв,Взмахивая руками-крыльями,Будет еще один человек по земле ходитьГордо.Слышите? Гордо!А тем временем,Продолжая стоять на одной ногеИ все так же тряся задранной вверх рукою,Косматое дерево у перекресткаглядит — глядит — глядит,и чем дольше, тем удивленней.
