смерть сразила певца.

Песня вылилась в хрип,

дозвенеть не успев.

Запевала погиб.

Но остался припев,

Словно символ бессмертия, вечно живой,

Не задушенный смертью припев огневой:

«С этой песней мы ходили

сквозь огонь, сквозь смерть, сквозь ад.

Путь-дорогу мы пробили

с этой песней

на Эйлат.

Шли под зноем невозможным,

утонув в песке по грудь.

Но был твердым, был надежным

бесконечный этот путь.

Помни, родина, сыновьи

дорогие имена —

Те начертанные кровью

огневые письмена!

Мы еще тебя научим

песни новые слагать,

По пескам твоим зыбучим

к высшей радости шагать!

Ты по этим тропам выйдешь

из объятий вечной тьмы.

День придет — и ты увидишь

Жизнь, Свободу, Братство, Мир!..»

«М и р...» И голос замолк... И в ущельях гор

Эхо всхлипнуло отзвуком слабым...

На крутой обелиск обрати свой взор

И прочти:

Маалэй-Акрабим...

Стой и смотри!

Надо всем, что ты видишь окрест, —

Над горами, повитыми красным туманом,

Над извечной печалью библейских мест,

Над мятущимся Иорданом,