Очень переживал Крутиклус. Но потом рассудил: может быть, у Тайрэ тощий, грязный мальчишка вызовет жалость. Вон как трясутся губы! Правда, эта улыбка… Фу, какое уродство!

Крутиклус брезгливо поманил его пальцем:

— Эй, как тебя там! Мальчик! А ну-ка, иди сюда. Есть хочешь? Так я и думал. Скажешь об этом Тайрэ. Скажешь, не ел целый день. Что? Что ты бормочешь? Три смены светил не ел? Славненько, вот и славненько. Получается очень жалостно. Если ты ему это скажешь, он тебя не прогонит. Не должен сразу прогнать. Конечно, ты пахнешь ужасно… Даже не знаю, как лошади… Но Тайрэ, он и сам все время в навозе. В общем, трясись посильнее и постарайся заплакать. И не вздумай притащиться обратно. Это меня расстроит, и я прикажу тебя высечь. У меня есть такая плеточка, как у дяди Барлета. Даже немножко длиннее. Ты меня понял, мальчик?

А потом Крутиклус велел Придурку двигаться следом за ним, провел ко дворцовым службам и оставил возле конюшни, под присмотром ночного светила. В ожидании конюха.

Мальчик больше не появлялся. От Барлета никто больше не приезжал, и лекарь совсем успокоился. Если мальчик куда-то исчез, как Барлет узнает, был ли он на конюшне? Так что Крутиклус решил больше об этом не думать.

Но потом несущие вести объявили: лосеночек выжил, и охотников не казнят.

Вот тут-то Крутиклусу в голову случайно закралась мысль: может, лосеночек выжил из-за того мальчишки? Иначе зачем Барлет подослал его на конюшню?

Мысль была назойливой, как навозная муха. Она то и дело жужжала у Крутиклуса в голове, щекотала лапками то виски, то затылок: как же так? Как же так? Как мальчишка мог это сделать?

Вот ведь какая загадка!

— Хорошенькая собачка.

— Важ! Эта собачка — чудо! Маленькая, пушистая. Ласковая! Как игрушка. Купите для деточки. Деточка будет рада.

— Сколько такая стоит?

— Отдаю за бесценок. Двадцать мышиных хвостиков — и можете забирать.

— Собачка дорого стоит. Но я ее покупаю. Правда, с одним условием.

— Вот и славно, важ.

— Прищемите ей лапку. Так, чтоб она сломалась.

— Важ?..

— Прищемите ей лапку.

— Но…

— Мне нужна собачка со сломанной лапкой.

— Но ведь ей будет больно.

— Прощайте, важ. Поищу себе другого, толкового продавца.

— Нет, стойте. Давайте хвостики.

— Ну!

— Ох, что я сделал! Что сделал!

— Вы получили плату.

— Вы плохой человек.

— Вы получили плату. И вытрите нюни.

— Важ, вы очень плохой человек.

— Разве я перешиб ей лапку? За двадцать мышиных хвостиков?

— Здесь есть кто-нибудь? — Крутиклус видел: Тайрэ покинул конюшню вместе со знахарем Мирче. («Пусть этот Мирче — сверхлекарь. Но не надо кричать мне в ухо это „сверхлекарь“, „сверхлекарь“!») Значит, здесь никого? Вот и ладненько. Посторонних не нужно.

— Что за место — конюшня! Жуткие запахи, вонь! У меня больная собачка. — Крутиклус сделал так, чтобы собачка взвизгнула.

Из-за яслей в дальнем углу показались вихры мальчишки.

— Мальчик! Вот ты где, мальчик! Я гляжу, ты умылся. И рубашечка у тебя новенькая, без дырок. Ты все еще улыбаешься? Так же противно, как раньше? Значит, ты теперь здесь. При лосеночке.

Придурок тут же дернулся — будто упоминание о лосенке было опасно для жизни.

— Ты мне его не покажешь? Лосеночка? Нет? Нельзя? Да куда ты попятился! Не нужен мне твой лосенок. Он ведь уже здоров? Вот и славненько, славненько. А у меня тут тоже кое-что есть. Ну-ка, иди сюда. Видишь, собачка. У нее болит лапка.

Крутиклус задел перебитую лапку, и собачка от боли взвизгнула.

Придурок застыл, рот у него раскрылся. Крутиклус опять заставил собачку скулить. Это вынудило Придурка сделать пару шагов вперед. Он вытянул шею, как гусь, выглядывая собачку.

— Да, вот собачка. Ей перебили лапку. И нужно бы залечить — чтобы собачка не мучилась. Она мучается, ты видишь?

Придурок кивнул головой и замахал руками: пусть только важ не делает лишних движений, а то собачка скулит.

— Ты ведь можешь помочь? — Крутиклус впился глазами в лицо мальчишки. — Ты поправишь ей лапку?

Мальчишка кивнул.

— Вот и славно. Хороший мальчик. Очень хороший мальчик. Только знаешь, я не могу оставить тебе собачку — даже на время. Я тороплюсь. У меня много дел. Так что надо сделать это прямо сейчас.

Придурок замотал головой:

— Важ, мне нельзя — сейчас.

— Что, что нельзя? — Крутиклус не спускал с него глаз.

— Важ, мне сейчас нельзя снять перчатки.

— Перчатки? Ах, да! Перчатки. Я заметил: ты ходишь в перчатках. И перчаточки новенькие. Новехонькие перчаточки. Ни единой дырочки. Не то, что все остальное. Это дядя Барлет тебе подарил?